К отцу - [67]

Чтобы успокоить Вальку, Сергей сказал:

— Думаю, что долго не задержусь: гостить некогда.

Лицо у Вальки опять стало добродушным и простоватым.

— И то верно. Я сам не люблю утруждать людей. Ну, увидимся еще, я полагаю. Вот, собачонке колбаски принес, — Валька вынул из кармана кусок ливерной колбасы. — Злая, подкармливаю. А как же, пусть признает за хозяина! — Он понюхал колбасу. — Надо перекинуться словцом с Юлькой. Вчера мы с Андреем-то Васильичем решили: чего со свадьбой тянуть? Теперь, я полагаю, надо сроки с невестой согласовать. Вы уж извините, товарищ Сонков, я хочу с ней побыть, а то после обеда на работу мне. Не мешайте уж нам.

Он не выдержал, провалил роль простоватого добряка, последние слова произнес резко, почти угрожающе, и еще раз шмыгнули, словно выстрелили, в узких щелках Валькины глаза.

Сергей пожалел, что, разговаривая с Валькой, ни разу не оборвал его и даже старался его успокоить. Но он подумал, что разговаривает с ним не последний раз…

Валька вошел во двор, держа в вытянутой руке колбасу. Когда он скрылся за крыльцом, Юлька выпрыгнула в окно и юркнула в калитку.

— Побежим скорее! Пока он найдет, мы за угол повернем, а то еще увяжется!

Юлька схватила Сергея за руку, но тот покачал головой.

— Мы что, боимся его? Или нам стыдно? Черт с ним, увяжется — прогоним.

— Не постесняешься прогнать? — спросила Юлька.

— Даже и не задумаюсь.

— А если он в драку полезет? Он здоровый, дубина.

— Пусть попробует. Я драться умею.

— Умеешь? — не поверила Юлька.

— С Валькой-то справлюсь.

— Если даже ты хвастаешь, все равно здорово! — воскликнула Юлька. — Пойдем. Мне нравится, что ты такой храбрый, но драться я тебе не дам.

— Тебе отец ничего не говорил? — спросил Сергей, когда они скрылись за углом. — Валька вчера с ним о свадьбе договорился.

— Наплевать! Теперь не страшно. Мне теперь, Сереженька, ничего не страшно. Я уже лечу. Нет такой сети, в которую меня поймать можно.

— Но я убежден, что ты должна сказать отцу.

— Нет уж, доживешь у нас свой срок спокойно. Это для меня дороже. Я возьму тебя под руку. Хочется побахвалиться перед знакомыми, что иду под руку с таким высоким и красивым… ну, как тебя назвать?.. мужчиной.

— Ну какой же я красивый, Юлька?

— Ладно уж. Лучше нас с тобой в Александрове и нет никого. Я как вчера тебя увидела…

— А ты, оказывается, о себе высокого мнения.

— Да разве ж это мнение? Это правда, Сереженька. Я из-за этого и на танцы только с Валькой хожу: все хотят со мной потанцевать. А Вальку мои кавалеры боятся. Он однажды шестерых расшвырял, всем носы порасквасил. А-а… Не хочу о нем и разговаривать! Давай не вернемся из лесу до вечера?

— Мать велела поспеть к обеду.

— Какой ты дисциплинированный! — сказала Юлька и вздохнула. — Сразу видно: гость. — Помолчав, еле слышно добавила: — А мне было бы приятнее, если бы ты чувствовал себя хозяином.

«Ты права, Юлька, — подумал Сергей, — надо чувствовать себя хозяином».

Сергей вспомнил главного инженера, который сейчас, может быть, торжествует, и у Сергея первый раз мелькнула мысль, что ему тоже еще, может, придется с ним разговаривать.

8

Бабка учила Сергея: «В лес не ходи, ищи зверобой на опушках, вокруг кустарников, на пустырях, по канавам». Сергей не раз собирал эту целебную траву на черноморском берегу, между Геленджиком и Архипо-Осиповкой. Бабка говорила: «Натуральный, хороший зверобой, но наш полезнее. Российского бы достать». И как только Сергей объявил, что едет в Москву, бабка заказала: «Хочешь не хочешь, а зверобоя нашего привези. В Александров не поедешь, я знаю, поленишься, так хоть под Москвой, там электрички в разные стороны бегают. Без зверобоя не возвращайся!» Сергей пообещал, хотя и не знал, когда вернется. Он действительно не собирался в Александров, но поехать пришлось — и теперь уж с пустыми руками не возвратишься: бабка обидится до смерти.

«Вот так-то, Сергей Сонков, сын Сонкова Василия».

Да, не встреть он на Комсомольской площади дядю Андрея, ничего бы этого и не было, не было бы Юльки, и еще не скоро бы, наверное, собрался Сергей путешествовать в прошлое. Да что в прошлое, — может быть, не увидел бы Сергей так ясно и свое будущее. Может быть, может быть… Что же ему теперь делать, свободному? Оставаться в Москве? Возвратиться назад?

Вчера эти вопросы мучили Сергея, угнетала его, как болезнь, неизвестность. Еще и сегодня утром он побаивался заглядывать в будущее. А сейчас он подумал об этом легко и даже не без иронии. Что-то уже случилось. Началось это вчера. Наверное, началось, это еще в вагоне александровской электрички и потихоньку продолжалось все время: и за столом, и рядом с Юлькой, на сеновале, и во дворе, когда он думал о ней, и утром, когда очнулся ото сна… Продолжалось это еще и сейчас, словно мало-помалу сползала с глаз пелена.

— Ты такой молчаливый вдруг стал, — сказала Юлька. Они уже перешли по шаткому мостику речку и теперь поднимались по тропе в горку, на которой виднелось зеленое кружево низкорослого кустарника. — О чем задумался, Сережа?

Сергей обрадовался, что она задала такой вопрос.

— Видишь ли, Юля, я считаю, что в принципе мне везет в жизни, — сказал он. — Хотя со стороны может показаться, что я человек очень несчастный. Я рано лишился отца, рос сиротой, от меня ушла жена и, наконец… — Он не договорил и, улыбнувшись в ответ на Юлькин вопросительный взгляд, заключил: — Но счастье никогда не покидало меня.