К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии - [91]

Тов. Туркестанский, пытаясь доказать недоказуемое, утверждает, что автор этих строк отождествляет джадидизм с коммунизмом и уже в начале своей рецензии /310/ берет заключительную часть нашей книги, где вследствие опечатки вместо "до вхождения в компартию" написано: "до создания компартии". Каждому ясно, что это две разные вещи, из которых каждая складывает определенное понятие, на основе которых и делаются выводы совершенно противоположного характера.

Тов. Туркестанский, по непонятным для нас мотивам, рецензируя нашу книгу и смешав в одну кучу джадидов и младобухарцев, захотел позабыть разложение этих последних после так называемых "колесовских событий" и не учел маленького факта изменения в составе младобухарцев с февраля 1917 г., происходившего вплоть до 1920 года, т.е. момента революции в Бухаре, за счет дехкан и солдат эмирской армии.

Поэтому смешно, когда он противопоставляет требования джадидов в первые годы их существования (возникновения) проекту программы реформы Фитрата после демонстрации 1917 г. или фактам последующего порядка 1918-1920 гг.

Тов. Туркестанский забыл еще два обстоятельства: а) несомненное влияние всей русской государственной системы и капиталистических отношений в России на облик дореволюционной Средней Азии; б) не учел всю разницу между включенным в систему российской государственности, завоеванным Россией, Туркестаном и Бухарой, где политическое и хозяйственное влияние России складывалось из нескольких иных, порой совершенно разных фактов.

Тем не менее тов. Туркестанский требует от нас ясности и ответа. Остановимся прежде всего на утверждении тов. Туркестанского о том, что джадиды были представителями промышленного капитала.

Где Вы видели эту промышленность, тов. Туркестанский?

О Бухаре это совершенно сказать нельзя. Там, за исключением нескольких хлопковых заводов, принадлежавших эмиру и половина баям, а в остальном, в подавляющем большинстве принадлежавших представителям российского капитала, не было ни фабрик, ни заводов. Как может существовать промышленный капитализм в стране, где нет ни фабрик, ни заводов, где имеет еще место патриархально-феодальный строй, где хозяйство зачастую имеет полунатуральный и даже всецело /311/ натуральный характер, это известно, вероятно, только одному тов. Туркестанскому; он даже договаривается до того, что дехканин, нанимающий рабочих для обработки своих 1-2 десятин хлопка, рассматривается как выразитель интересов промышленного капитализма. Но такую терминологию, такую трактовку промышленного капитализма мы слышим впервые, и честь ее изобретения принадлежит тов. Туркестанскому. Получит ли, однако, всеобщее признание эта терминология тов. Туркестанского, приходится, по-видимому, сомневаться.

Отождествление эмирата с бухарским купечеством и указание общности их интересов показывает, что тов. Туркестанский понятия не имеет о социальной структуре и социальном укладе жизни в бывшем Бухарском ханстве. Он совершенно не обратил внимания на некоторые места рецензируемой нашей брошюры, где на стр. 7 мы указывали: "Никакого законодательного органа, кроме воли эмира, никаких законов, кроме религиозных законов шариата, никаких гарантий личной, имущественной неприкосновенности не было у населения Бухары; в каждый данный момент любой подданный мог быть схвачен по приказу эмира, имущество его конфисковано. Никаких выборных органов не знала Бухара" и т.д. И на стр. 8 мы писали: "Европейская капиталистическая цивилизация со всеми сопутствующими ей отрицательными и положительными явлениями, как-то: товаризация дехканскою хозяйства, растущее расслоение дехканства с выделением на обоих его полюсах бедноты и купечества, рост торгового капитала и разложение старых феодальных и родовых связей и т.д. - совершенно преобразили за последнее десятилетие лицо Туркестана. В Бухаре существовали те же явления, то же внедрение русского капитализма в патриархально-средневековую жизнь, но там они были гораздо слабее. Основным тормозом для капиталистического развития служила эмирская власть и все вытекающие из существования этой власти следствия: отсутствие правовых гарантий не давало частному капитализму возможности нормального развития, старые докапиталистические порядки с кормлением чиновников, со ставкой на рядовых феодальных вождей на окраинах и на духовенство по всей стране, усиленно поддерживаемые /312/ правительством, также явились препятствиями на пути европеизации Бухары".

Какие указания сделаны тов. Туркестанским в опровержение этих положений, которые были выдвинуты в самом начале нашей брошюры? Разве указания Логофета о том, что эмир не имел больше 1000 десятин земли, на которые ссылается тов. Туркестанский, могут хоть сколько-нибудь поколебать это наше утверждение?

Кто не знает, что эмир владел в Бухаре 1000 дес. земли, кроме мульковых земель, которые составляли одну десятую часть всех земель! Кто не знает, что все остальные завоеванные земли, как "мульк-херадж - земли танхо сультани" принадлежали эмиру! Приходится только удивляться, как, не зная таких простых вещей, тов. Туркестанский берется за опровержение.