К истокам Нила - [32]

Правда, их миссионерская деятельность не увенчалась успехом: губительный для европейцев климат быстро свел в могилу большинство миссионеров, африканцы же отнеслись к совершенно ненужной, чуждой им религии с полным непониманием — тем более что многие торговцы слоновой костью своими неблаговидными поступками изо дня в день подрывали основы христианского учения. Из 60 доминиканских монахов, которые в 1861 году прибыли в католическую миссию Хеллет-Кака из Австрии, 14 человек умерло вскоре после приезда, а остальные уехали оттуда в Хартум.

В самой дальней миссионерской станции Святого креста упорно держались миссионер Франц Морланг, имя которого в те годы было довольно хорошо известно, и двое мирян. Станцию Санта-Мария в Гондокоро, месте, которое прославилось на весь мир благодаря путешествию Спика, пришлось закрыть в 1868 году после того, как там умерла большая часть миссионеров — но Морланга вынудили так поступить конкретные малоприятные события.

Вильгельм фон Гарнье (ему удалось дойти до порогов выше Гондокоро, но в ноябре 1861 года он был растоптан разъяренным раненым африканским буйволом) писал в начале 1861 года о плачевном состоянии, в котором миссионерская станция находилась уже тогда: «Обстановка на станции весьма мрачна. Когда Морлангу весной 1860 года понадобилось уехать отсюда, он поручил охранять станцию одному из знакомых африканских вождей, которому разрешил в ней жить; но едва только он уехал, как несколько хартумских купцов плетьми выгнали этого негра из помещения станции и устроили там склад зерна; они заделали наглухо окна, унесли прочь двери, разграбили часовню и выкопали и унесли из сада лучшие деревья. Вот и стало здесь пусто и тоскливо, так что один лишь вид этой станции укрепил Морланга в намерении оставить миссию в Гондокоро, тем более что из-за поселившихся там торговцев условия жизни там также полностью переменились».

Хёйглин спустя два года, заметил: «Будем надеяться, что из гуманных соображений здесь наконец вовсе откажутся от попыток заниматься миссионерской деятельностью, для которой тут отсутствует благотворная почва. Ведь скольких средств и человеческих жизней стоило создание этой станции — и каковы успехи за 15 лет ее существования?!»

Еще через несколько лет лишь могилы миссионеров говорили об их самоотверженной, но бесполезной деятельности. Эрнст Марно писал в 1875 году: «Дальше шли могилы умерших здесь миссионеров и участников экспедиций сэра Сэмюэля Бейкера и полковника Гордона, который тоже скончался на этой станции. Помимо печальных воспоминаний, от просуществовавшей здесь долгое время католической миссии вообще не осталось следов, а влияние, оказанное на негров бари, столь незначительно, что говорить о нем не имеет смысла. Если кое-кто из местных жителей и вспоминает Кноблехера, которого здесь звали Абуна[71] Солнман, то лишь в связи с тем, что он щедро оделял всех табаком, бисером, просом и т. п. Из благодарности к нему и еще потому, что в целом это было удачной торговой сделкой, некоторые негры отдавали себя в лоно церкви, дающей, как им внушали, вечное блаженство, — и оставались в ней столько, сколько им это было нужно».

Попытки миссионеров обратить местное население в христианство из-за внешних обстоятельств (зверств торговцев слоновой костью, угонов в рабство, грабежей) долгое время терпели фиаско.

Когда венецианец Миани во время своего третьего путешествия прибыл в 1860 году в Гондокоро, этот поселок был центром торговли слоновой костью и за ним кончались географические познания европейцев. Ничего не меняли и отдельные смелые попытки мужественных одиночек, путешественников и торговцев, продвинуться как можно дальше на юг — мальтийскому работорговцу Андреа Дебоно удалось даже дойти до-порогов близ Македо. Миани также добрался до этого скалистого кряжа. Дальше он, первым из европейцев отправившись на юг, открыл второй крупный приток Нила — Асву (Асуа) и вновь подошел к Нилу около порогов Мери. Но спутники его внезапно взбунтовались, и это положило конец всему смелому предприятию, а не то, возможно, Миани сумел бы опередить Бейкера, открывшего озеро Альберт. 28 марта 1860 года Миани вырезал свои инициалы на коре одного дерева — в доказательство того, что он побывал в самой южной точке, куда еще не добирались другие путешественники. А когда в 1865 году Бейкер, возвращаясь от озера Альберт, оказался в этих местах и увидел это дерево, его переводчик Логго (по случайному совпадению он же был переводчиком и у Миани) признался ему, что спутники Миани заставили его тогда сказать путешественнику, что воины народа мади якобы собираются напасть на отряд Миани — только этот довод и помог им повернуть Назад!

И вот вокруг этого дерева в последующие годы разгорелись страсти в среде географов. Дело в том, что Миани утверждал, будто оно находится от экватора в 2° с. ш. Когда Спик и Грант возвращались из своего знаменательного путешествия 1863 года на юг, «турки» обратили их внимание на это дерево: «…и я тут же направился к нему, чтобы своими глазами увидеть дерево, которое-когда-то было помечено надрезами, сделанными одним англичанином (так у автора. —