Изумительная Страна Снергов - [49]

– С девочкой что-то не так, мамоцка. Она кашляет. – Голифос уставился на Флору. – У неё в горле комок шерсти.

– Я проглотила муху, – солгала Флора и действительно покашляла, теперь уже по-настоящему. – Кажется, она застряла у меня в горле.

– Ты всё ещё возишься со своими шнурками? – рявкнула Малисия, грозно глядя на сына. – Любой, у кого голова не набита каменной пылью, просто снял бы эти башмаки.

Только теперь она заметила лежавшего Господина Рогоноса.

– Зачем ты позволил ему шляться где попало? – обрушилась она на Голифоса. – Посмотри на него – от этого козла теперь никакой пользы! Положи его в тележку. Потащишь её сам.

– Я больше не могу идти, – жалобно сказала Флора. – Очень болят ноги. У меня там волдыри…

– Бесполезная девчонка! – Малисия со щелчком сложила зонтик. Разлетелись искры. – Её тоже положи в тележку, иначе мы задержимся.

Стянув башмаки, Голифос поднял Флору и повалил её – не сказать, чтобы бережно – в груду кастрюль, сковородок и деревянных табуреток.

– Ну-ка, подвинься, Недобрая Девочка, – сказал он, возвышаясь над ней с Господином Рогоносом на плечах.

Флора отползла в заднюю часть тележки и, морщась от боли, уселась на пузырную волынку. Тут-то это и случилось. Поскольку козла выпрягли, оглобли тележки упирались в землю. Она была тяжело нагружена, стояла на крутом склоне. Теперь же, когда весу в задней части тележки прибавилось, оглобли взметнулись в воздух, а колёса пошли юзом.

– Эй! – Почувствовав толчок, Флора схватилась за борт тележки. – Эй, осторожнее! Она сейчас…

Но колёса уже вращались, и тележка стала набирать скорость. Голифос рванулся вперёд, ухватился за оглоблю, однако ему мешал козёл на плечах, и его рука соскользнула.

– Что ты делаешь? – завопила мать. – Тупоголовый, косорукий увалень! Слепорожденный слюнтяй! Палеозойская полукровка! Когда ты родился, мне бы отдать тебя гоблинам на забаву. Оставить тебя орлам на расклёв. Бросить тебя в каньон. Мне бы…

Что было дальше, Флора уже не слышала. Тележка с грохотом неслась вниз по сухому руслу, камни так и летели из-под колёс, брызжа в разные стороны. Всё, что оставалось Флоре, это цепляться за борта тележки и гадать, когда же она свалится на самое дно ущелья и насколько это будет больно.

Глава 36

– Что это за шум? – спросил Пип, наклонив голову, чтобы прислушаться.

Они остановились между деревьями, чтобы перевести дух. Сюда их привёл чёрный кот, который до этого весьма резво бежал вверх по склону. Тигр, тяжело дыша, мчался следом. Он так натягивал верёвку-поводок, что Пип едва удерживал её. Горбо посмотрел на ясное синее небо и почесал голову. Кот вился вокруг его ног: в бархатной шапочке оставалась ещё одна килька.

– На гром не похоже…

– Горбо… – Пип посмотрел вверх на склон холма. – Горбо… гляди!

Ответ на вопрос Пипа с грохотом явил себя их взорам. Это была козлиная тележка, правда без козла, – она самостоятельно неслась вниз, выплёвывая направо и налево ведьмино барахло. За борт тележки цеплялась маленькая фигурка, на её светлых волосах играло солнце.

– Флора… – Пип похолодел от ужаса.

– Не волнуйся, Ломастер Пип, – сказал Горбо и начал неуклюже спускаться по крутому берегу высохшей реки. – Возможно, это будет немного всмятку, и, может быть, мисс Флора получит несколько синяков, но я остановлю тележку, даже если это будет последнее, что я сделаю в жизни. А если это и впрямь будет последнее… можешь забрать себе все мои верёвочки. Кланяйся от меня тётушке Шмяке. Позаботься о юном Тигре. И скажи Королеве, что Горбо сделал всё возможное.

– Ты ведь не хочешь, чтобы эта тележка врезалась прямо в тебя! – запротестовал Пип. – От тебя тогда… Горбо, нет! Я не позволю! Слушай, нá вот, возьми Тигра. Я знаю, что делать, но у нас очень мало времени.

Деревья здесь подступали к бывшей кромке воды, и ветви простирались над сухим руслом. Пип посмотрел вверх на тележку – она была теперь гораздо ближе, – затем на ветви, оценил высоту и расстояние. Спустя секунду он был уже на дереве и стал карабкаться вверх, словно цирковой мальчик, каким он когда-то и был. Ползя по намеченной ранее ветви, Пип чувствовал, как сильно колотится его сердце, а ещё он чувствовал знакомое кипение в жилах. В прежние времена это кипение было кошмаром его жизни – не от страха перед падением, а от мысли о том, что отец сделает с ним, если он допустит ошибку. Если теперь он и боялся чего-то, это был страх перед тем, что может случиться с Флорой. Но здесь не было отца с его свирепым взглядом, под которым Пип казался себе глупым и неуклюжим; он сможет сделать то, что задумал; Пип знал, что сможет.

Он повис на руках, ощущая под пальцами кору дерева. Выдержит ли ветвь? Пип надеялся, что выдержит. Тележка была уже очень близко. Поймёт ли Флора, что ей нужно сделать? Да, Флора всегда знала, слова ей были не нужны. Лишь бы она вовремя увидела его.

«Раскачивайся. Помни о ногах. Подтянись. Зацепись коленями. Свесься. Раскачивайся».

И вот уже тележка, а в ней Флора, с бледным лицом и развевающимися волосами. Она увидела его вовремя и потому уже поднялась на ноги, но стояла она нетвёрдо, придерживаясь рукой за борт тележки, чтобы сохранить равновесие.