Израненный - [55]

Это простая поставка оружия. Покупатель принёс большую сумку с деньгами. Сто штук, если быть точным, достаточно, чтобы заплатить за три чёрных вещевых мешка на столе, заполненных разнообразными винтовками, полуавтоматами и патронами.

— Что у тебя есть для меня? — в его грубом голосе звучит акцент.

— Почему бы тебе не взглянуть? — предлагает Дро.

Покупатель — низкорослый, бульдогоборзный ублюдок с залысинами и чувством моды а-ля сутенёр восьмидесятых — даёт сигнал своим пальцем с золотым кольцом на левой руке. Груды мышц в костюмах делают шаг вперёд, чтобы осмотреть товар. Они тщательно проверяют спусковые крючки, дула, магазины, передние и задние прицелы, а также каркас каждой пушки. Закончив, они начинают общаться на языке, — могу предположить, что на русском, — прежде чем молчаливо кивают Дроски.

— Мы возьмём это и любой другой груз, который вы получите в будущем, — говорит он. — Заплати ему, — в то время, как один из качков убирает мешки с оружием со стола, второй высыпает содержимое сумки на стол. Третий подонок по-прежнему стоит за толстым покупателем по правую сторону. — Восемьдесят штук, как и договаривались.

— Закатай губу, блядь. Что ты имеешь виду под «восемьдесят штук»? Здесь речь идёт о ста кусках, мужик.

Бульдог хмурится, его челюсти двигаются, словно маятник, когда он говорит:

— Это не то, о чём я договаривался с Диконом.

— Мне, блядь, плевать, о чём вы с ним договаривались. Моя цена установлена. Сто штук или ничего.

Всё происходит быстро. Не уверен, кто первый достаёт оружие, но в мгновение ока пистолет каждого заряжен и направлен друг на друга. Я держу Глок в левой руке, целясь в одного из качков, пока СИГ в правой руке направлен на покупателя. Напряжённость сохраняется несколько минут, пока мы все играем «кто первый дрогнет». Смотрю, кто же сдастся первым. Болван, на которого направлен мой Глок, или, походу, тупее, чем кусок дерьма, или у него шары из стали, потому что он смело тянется вниз за одним из пистолетов в сумке, стоящей возле него. Думаю, первое. Следуя моему начальному и единственному инстинкту, я спускаю курок и стреляю. Пуля пронзает воздух и достигает своей цели. Он кричит: «Ублюдок!» — и тут же сгибается, прижимая руку к груди. Она кровоточит, но это ничто, учитывая, что я мог сделать хуже.

— Следующая окажется между твоих глаз, — говорю я спокойно. Но теперь меня ждёт пуля с моим именем, когда груда мышц №2 направляет пистолет в мою сторону, готовясь выстрелить.

— Достаточно! — рявкает покупатель. Он что-то быстро говорит своим людям по-русски, и они опускают своё оружие через секунды. — Это было простое недоразумение. Мы больше не будем проливать кровь. Я уверен, что ты и я сможем заключить другую сделку, Дроски. Возможно, за несколькими напитками и в хорошей компании?

— Ты платишь мне остальную часть моих денег, и мы говорим о дальнейшем бизнесе.

— Конечно, конечно.

Покупатель отправляет груду мышц №3 к своей машине. Тот вскоре возвращается — угадайте с чем? — ровно с двадцатью штуками, которых не хватает. Всё, что происходит после, идёт как по маслу, как и должна проходить сделка по поставке оружия.

*****

Через несколько часов я в душе. Устал до мозга костей. В течение нескольких дней, Дро заставлял меня бегать по всему проклятому городу и собирать деньги, причитающиеся ему от его дилеров. Когда я не занимался этим, то работал на второй работе в его гараже. Разбирал детали из угнанных автомобилей и устанавливал их в автомобили, которые нужно было починить, чтобы мы могли повысить цену на них и заработать на забывчивых клиентах.

Также я намеренно трахал всех девушек, до которых только могли добраться мои руки, и не только потому, что сайт растёт быстрее, чем я ожидал, это были бесполезные попытки выбросить Эйли из головы. После того, что случилось с Ноем в понедельник, я избегал её, как только мог. Я старался избавиться от воспоминаний, которые стали ещё более настойчиво преследовать меня, после того, как Ной вспомнил об отце и нашей маме, сказав, что я собираюсь пойти по тому же пути, что и тот гнусный урод.

От размышлений об этом моя кровь закипает. Какого хуя этот самоуверенный говнюк говорит мне подобную херню, слишком, блядь, хорошо зная ад, в котором мы оба выросли? Я принимал дерьмовые решения, но я не дерьмовый человек. Я защищал его, а это то, чего тот мерзкий подонок никогда не делал, поэтому, как он может судить меня, сравнивать с монстром, который изнасиловал нас, не думая о том, как это повлияет на меня?

Потому что я знаю, что он может быть прав.

Я самодовольный и эгоистичный, и имею такую же склонность к насилию, как и мой отец. Но я давно принял свою судьбу. Эти мысли, как ведро ледяной воды мне на спину. Осознание того, что Ной может быть прав, даже в самой малой степени, заставляет меня чувствовать себя так, будто я чертовски болен. Я — побитое животное в клетке, которое никто не хочет. Поэтому я нападаю. Но так было не всегда. Я не всегда был таким жалким подлецом. Наша мама любила меня, и она была милейшей женщиной, которую только можно было встретить. Годы борьбы с собственной депрессией сделали её замкнутой, и поэтому она всё держала в себе. Но она любила искренне и сильно, и это привело её к неизбежному крушению. Она влюбилась в подобие человека, который использовал её доброе сердце, кормил таблетками, искал выгоду в отсутствии у неё близких друзей и манипулировал ею, пока не стал её целым миром. Он погубил её душу. Отнял годы жизни, прежде чем она пустила пулю себе в голову.