Израильтянка - [49]

Сначала он еще пытался урезонить их, убеждал не торопиться, подумать, осмотреться. Ведь и у него был опыт репатриации. Он приехал в Израиль в предыдущую русскую алию и жил здесь уже двадцать лет, но только недавно купил свою квартиру. И не сказать, что был недотепой. Просто дело шло медленно. Долгие годы жил в Центре для олим почти бесплатно, учился, подтверждал юридический диплом. Пока привык к стране, пока выучил иврит, ведь в его профессии надо говорить хорошо и много. Потом копил деньги — не хотелось влезать в огромные долги. Кто его знает, что будет завтра? Тем временем цены на жилье росли. Наконец, решился, взял скромную ссуду в банке и купил небольшую недорогую квартиру в Петах-Тикве, но зато в хорошем месте. Он думал, что знает эту страну, знает, как жить в ней оптимальным образом.

Но эти «новые» русские решили все иначе. Не успев приехать, они уже бежали покупать квартиру. Не задумываясь, еще не имея постоянной работы, брали в банке гигантские ссуды. «Да как вы будете их возвращать? — хотелось ему крикнуть. — Ведь это же кабала на двадцать лет!» Но кричать было бесполезно, и он молчал и смотрел на них с грустью, предвидя катастрофу. А они покупали квартиры в Ашдоде, Ашкелоне, Нетании. «Там же нет работы!» — предупреждал он. «Зато там дают стопроцентную ссуду», — отвечали они. Из-за них цены на квартиры росли ежемесячно, инфляция превышала двенадцать процентов в год, но это только увеличивало их стремление к собственным квартирам. «Завтра будет еще дороже», — говорили они и оказывались правы. Они покупали дома еще на бумаге, в проекте, до начала строительства. «Будьте осторожны, подрядчик может разориться!» — намекал он им, но они смотрели на него с сожалением, кивали головами и пододвигали ему договор на подпись. И он возненавидел их за наглую самоуверенность, идиотский оптимизм и за те деньги, которые они ему платили.

А деньги это были немалые. Такие, как он, юристы-нотариусы, знающие русский язык, встречались редко. Что стоило ему подписать договор? Ровным счетом ничего! Но за подпись платили полпроцента от стоимости квартиры. И он мог бы заработать намного больше, если бы согласился заверить несколько сомнительных договоров. Ладошки чесались, но он удержался, только еще сильнее возненавидел их за соблазн. А впрочем, ему и так хватало. Иногда он вкладывал по пять-шесть чеков в день, банковский счет быстро разбухал и Юлий не успевал закрывать деньги под процент. Он боялся, что это богатство исчезнет также внезапно, как и пришло. Надо было срочно вложить деньги во что-то осязаемое, что осталось бы с ним навсегда и не изменило бы его жизнь, потому что он боялся перемен. Деньги жгли ему руки, он не знал, как избавиться от них поскорее. Он мог бы потратить их, поехав в продолжительное кругосветное путешествие, но жадность не позволяла ему сделать это. Он мог бы пуститься во все тяжкие, окружить себя молодыми женщинами, превратиться в плейбоя, но совестливый характер не позволял ему бросить жену и детей. Тем временем раздутый счет в банке начал привлекать чужое внимание. Ему стали звонить неизвестные люди, предлагая вложить деньги в разные сомнительные предприятия. Он начал опасаться за свою жизнь и за жизнь близких, которых могли похитить и потребовать выкуп. Он потерял сон и боялся потерять рассудок от бесконечных мыслей о деньгах.

Выход, как всегда, нашла жена. Она принесла ему объявление о продаже фешенебельных квартир в новом башенном доме на улице Нордау в Тель-Авиве. Это было самое дорогое предложение на рынке жилья.

— Что, — взорвался Юлий, — ты предлагаешь мне купить квартиру, уподобиться новым олим!?

— Да, — спокойно ответила жена, — по крайней мере, у них хватает мозгов, чтобы понять, куда вкладывать деньги.

Юлий сам подписал договор о покупке собственной квартиры, презирая себя за то, что поддался на уговоры жены. Его тайным утешением была надежда, что в этом дорогущем доме он не встретит ни одного нового олима. Но на второй день после переезда он услышал за дверью русскую речь. Посмотрев в глазок, он увидел волочащую ноги старушку в бухарском халате в сопровождении женщины средних лет, без зазрения совести болтающих по-русски. Юлий открыл дверь и спросил на иврите, который час. Женщины уставились на него, как будто услышали что-то неприличное. В холодном поту, не желая ждать лифта, он сбежал по лестнице к охраннику. Здесь он узнал, что эта старушка — действительно новая репатриантка, которую поселил здесь брат — американский миллионер. Впоследствии Юлий даже подружился с ней. Она казалась такой несчастной и одинокой в роскошном тель-авивском небоскребе, что он с удовольствием расспрашивал ее о старческих болезнях и подагре. Старушка жаловалась ему на брата, который, будучи в ссоре с остальными членами семьи, подарил квартиру, поставив единственное условие, что сестра будет жить в ней одна.

Переехав в Тель-Авив, Юлий продолжал свое дело в новом шикарном офисе. Однако со временем поток договоров о покупке квартир резко сократился, как сократилось и количество новых репатриантов из России, приезжающих в Израиль. Зато появился спрос на русско-говорящих адвокатов, специализирующихся в области дорожно-транспортных происшествий. Разбогатевшие бывшие русские, нередко попадали в аварии и, пострадав сами или задавив других, нуждались в квалифицированной юридической помощи. Юлий с удовольствием освоил новую специальность. Наконец-то, он принимал новых репатриантов, которые действительно нуждались в его совете. К нему возвращалась уверенность в себе при виде их грустных лиц, когда он менторским тоном учил, как и что следует говорить в суде.