Израиль в Москве - [24]
С небескорыстной помощью Вити Изя стал настоящим джинсоманом. У него появились джинсовый костюм-тройка, джинсовые куртка, кепка. Туфли тоже были из голубого денима. Утверждали, что даже носовые платки…
— Плохо ты на меня смотришь, — Инка хмурится, — не вожделенно. Я опять замужем. Знакомься, Марк.
Какой-то приталенный метросексуал. Изя привстал, протянул руку. Сказал «Израиль» и «очень приятно». Вежливость — лучший вид лицемерия.
— Так ты теперь иномарка.
— Как это?
— А вот так. Ты же Инна, а он — Марк.
— Вау!
Ее словарь по-прежнему скуден, но жизнерадостен. «Класс», «что-то с чем-то», непременное «как бы».
— Слушай, Изя, а где сейчас Митька? Он тоже уехал?
Митя Гусман. Давно в Филадельфии. Хозяин его фирмы не любил «латинос». И Мите пришлось сбрить так шедшие ему усики «Омар Шариф». Да еще фамилия Гусман, распространенная в испаноязычных странах. Предприятие производит какие-то катетеры, и вольный художник Дмитрий Гусман, он же Мэтью, исправно служит с девяти до пяти на фирме «Brawn» и, наверное, забыл полунищую богемную москвосуету.
— Жаль. С большим либидо был мужик, крутой б…н — уважительно качает головой Колчина. Она считалась грубиянкой даже среди художников-истопников.
— Инночка, спокойно. Девушек украшает скромность.
— Девушек украшает фотошоп, — парировала Колчина, добавив матерное междометье.
Оживилась Любаша:
— Ненормативную лексику п-прошу не употреб-б-блять!
Изя равнодушен к русско-татарскому мату, унылому и однообразному. Он нахлебался им еще в армии, и воспринимает все это как уродливую тавтологию. Язык так щедр, так богат, что вполне можно и без матерщины.
Как много в этом звуке
Так думал пожилой Израиль, когда рядом раздался знакомый голос и за их стол, кряхтя, уселся актер Рукавлев. Улыбнулся, намазал икрой поролоновую булочку. Обаяния не потерял. Налил стопку всклянь.
— Израиль! Нам ли жить в печали?
Опрокинул. Его привела Люба. С Рукавлевым Изя познакомился в экспедиции, на съемках фильма, где «такой парень» играл английского человека-Гулливера. Изя с Серегой Каюкиным, Любкиным мужем, работали там художниками-постановщиками. Режиссер Арифметиков заплатил им тогда половину обещанного. Фильм был черно-белый. Теперь его, кажется, покрасили. Так и Германа, не дай бог, раскрасят.
— Израиль! — Рукавлев встал. Водка трепетала в его фужере, он держал его за стройную ножку. Оттопырив мизинец, звонко чокнулся: — Израиль! Как много в этом звуке для сердца русского слилось!
Изя вяло согласился. Отпил свой «Егермайстер» из «дьюти-фри». По-видимому, актер все-таки говорит о звоне бокалов.
В углу спорят об ударениях. Как звучит фамилия Петьки: Пустота или Пустота.
Вот еще один знакомый персонаж. Виталик Раскин. Водит по пустыне Негев евреев-олигархов. Белые хламиды, сандалии, в коих якобы ходили древние иудеи. Работа у него такая. Как у Моисея: искать Землю обетованную. Должность у Виталика — вице-президент РИК (Русско-иудейского конгресса). Он теперь Хаим Тхоль, хотя олигархи зовут его Фимой.
Развернули кабели шустрые юноши из «Дождя». Симпатичный канал, честный. Изя его смотрит, тем более что дождь в Израиле — редкость. Ласковый Миша, человек «Дождя», проверяет связь.
Либеральная оппозиция представлена криво улыбающимся Матвеем Шлемовичем со смартфоном в руке. У каждого сейчас в руке смартфон. Как у ковбоя — кольт.
А вот и поп-балерина Диана. Что ей Пелевин? Разве она читает? Диана позирует в черном длинном в пол платье. Вот она повернулась и — оп-па — продемонстрировала вырез в виде туза червей на голой попе, смутно напоминающей спелую грудь. Неслабо.
Прогуливается по залу со спутником Тарас Гнисюк. Бойкий, обвешанный кофрами, весь в карманах и объективах. Фотограф первого ряда. Он подбежал к Изе, вместо приветствия выпалил свой загадочный пароль: «Ашурова знаешь?» — и представил Изю спутникам так:
— Знакомьтесь, художник Грач, мастер скоростной эякуляции.
— Но, в отличие от тебя, Тарасик, я этим не горжусь, — отбился Израиль. Ирония. Последнее прибежище еврея.
— Сколько людей! Я-то думал, что никто уже не читает. — Гнисюк беседует, жует, кого-то снимает, здоровается. Маленький энерджайзер.
— Почему, читают, — говорит Изя, — в Мертвом море, для фото. Лежа на спине в пересоленной воде.
Тарас большой выдумщик. Когда он работал в журнале «Синема», ему удалось напечатать внутри унитаза портрет своего лучшего врага — зама главного редактора. Полночи трудился, закреплял. Наутро в туалете было весело, даже дамы забегали. Вот такая фотовендетта.
Уже трижды Изя был чокнут великим русским актером Рукавлевым. Тот напевал: «Step by step[18] кругом» и осторожно раздевал куриные кости.
— Люблю танки, — опять удивила Ольга. Кажется, это она о японской поэзии.
— Ну, как ты там, среди евреев? — сочувственно спрашивает художник диафильмов Таня Чулкова, сощурив добрые глаза добермана.
— Ничего. Привык.
— А арабы?
— А что арабы? Очень чистоплотные. Ноги моют чаще, чем руки. Молятся, когда евреев не убивают.
Собакин хер
Израиль вспомнил, как он познакомился с одним на пустынном пляже. Теплый зимний день. Молодое солнце. На подстилке — приемник, книга, бутылка воды, яблоко. Море занято обычной работой — промывает песок. На рейде — цепочка судов. Недалеко — ашдодский порт.
Легкая работа, дом и «пьяные» вечера в ближайшем баре… Безрезультатные ставки на спортивном тотализаторе и скрытое увлечение дорогой парфюмерией… Унылая жизнь Максима не обещала в будущем никаких изменений.Случайная мимолетная встреча с самой госпожой Фортуной в невзрачном человеческом обличье меняет судьбу Максима до неузнаваемости. С того дня ему безумно везет всегда и во всем. Но Фортуна благоволит лишь тем, кто умеет прощать и помогать. И стоит ему всего лишь раз подвести ее ожидания, как она тут же оставит его, чтобы превратить жизнь в череду проблем и разочарований.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Секреты успеха и выживания сегодня такие же, как две с половиной тысячи лет назад.Китай. 482 год до нашей эры. Шел к концу период «Весны и Осени» – время кровавых междоусобиц, заговоров и ожесточенной борьбы за власть. Князь Гоу Жиан провел в плену три года и вернулся домой с жаждой мщения. Вскоре план его изощренной мести начал воплощаться весьма необычным способом…2004 год. Российский бизнесмен Данил Залесный отправляется в Китай для заключения важной сделки. Однако все пошло не так, как планировалось. Переговоры раз за разом срываются, что приводит Данила к смутным догадкам о внутреннем заговоре.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?