Изоляция - [26]

— Ты странный. — Отстраненно констатировала повар, усаживаясь и откидываясь на спинку мягкого уголка.

— Не-а. Я реальный. Просто кому-то на чужие слёзы наплевать, а кому-то неприятно. Спорим, если бы я свалил, как ты рассказывала только что, ты бы потом ещё полчаса ревела?

Она немного помолчала, затем нехотя сказала:

— Со мной первый раз такое, чтобы меня сбрили даже до того, как.

— Я тебя не сбриваю! — поморщился новенький. — Просто поясняю, почему между нами речь о сексе идти не может.

— Ещё не пояснил. Так, намеками обозначил. Загадочно и туманно. У меня уже прямо дух противоречия просыпается — хоть самой за хобот тебя хватай. Недотрога.

— Своему духу противоречия скомандуй отставить.

— Оригинально. Никто ещё так не говорил.

— Всё когда-нибудь случается в первый раз, — беззаботно хохотнул Витя. — У нас с тобой просто несовпадение интересов на старте и я это понимаю.

— М-да уж… Кому рассказать, о чём мы тут трём.

— Ты ж подсознательно ждёшь серьёзного. Именно серьёзные отношения тебе и нужны — а меньшее будет жёстким разочарованием. Каждый раз, когда ты будешь утром просыпаться по такому сценарию, будешь разочаровываться, только что обсудили и ты подтвердила. А я не хочу быть причиной твоей ненависти к самой себе.

— А тебе серьёзные отношения буквально против шерсти? — с вызовом бросила девушка, выплёскивая невесть откуда взявшееся раздражение.

— Нет. Но есть целых четыре резона, по которым мы с тобой об этом говорить не можем и сейчас не будем.

— Что за резоны? — она решила не сдерживаться в этом разговоре. — И кстати, ты не слишком ли много о себе возомнил?

— Да я бомж! — новенький удивлённо поднял брови почти на лоб. — Без копейки в кармане, живу в яме, моюсь в туалете аэропорта! Я отлично понимаю своё положение. Как бы тут сказать поделикатнее. О завышенной самооценке с моей стороны речь точно не идёт.

— Ух ты, — она присвистнула опять. — А на вид и не скажешь.

— Мы ушли в сторону. Люди делятся на тех, которые ради своего кайфа готовы…

— … засадить мне и перед сном, и поутру. И начхать им на то, как ты говоришь, чего любой бабе в мои годы на самом деле надо. Поняла. А ты буквально ангел? И не такой, как они?

— А я очень не люблю, когда другие плачут, — серьёзно ответил блондин. — И полюбить тебя я тоже не смогу, несмотря на все твои объективные и серьёзные достоинства.

— Почему?! — Марина уже не чувствовала грусти, только интерес.

Минутная слабость улетучилась, словно её и не было.

— Тебе правду или то, что ты хочешь услышать? — весело улыбнулся новенький.

— Хэзэ. С тобой уже даже не знаю, что и выбрать.

— Тогда правда. У меня есть мечта, мой идеал женщины. Ты от него просто отличаешься.

— Повариха? Ишачу, как проигранная? Не имею своего жилья, кочую по съёмным квартирам? Из простой семьи, в университет не пошла?

— С ума сошла? — удивился Виктор. — При чём тут твой имущественный статус? Мой идеал сексуальной партнерши — азиатка!

— Ух ты. Необычно, — Марина поймала себя на том, что свистеть во время разговора с ним у неё входит в привычку. — Прико-ольно. Даже не обидно стало.

— Потому что правда. Ты классная и, если отбросить принципы, то для кого-то идеальная, в том числе для первого перепихона по одному твоему знаку. Твоему будущему мужу очень с тобой повезёт. Не спорь, я вижу.

— Но…?

— Но мне чисто физиологически не залетают, как ты говоришь, темнокожие женщины, раз.

— Я не негритянка.

— Также я очень сдержан с европейками — потому что мой самый большой стояк, твоими словами, на азиаток.

— Зачёт, — она без затей хлопнула его по заднице, уважительно кивнув. — Даже нечего возразить.

— Но мы можем быть друзьями, — серьёзно предложил новенький.

— Да?

— Да. Я бы не отказался. Забегая вперёд: ни на какие материальные моменты с твоей стороны не то что не претендую, а и даже копейки не возьму.

— КАК УГАДАЛ?

— Так русские женщины всегда сердобольно норовят обогреть сирого и убогого, — весело ответил Витя. — Если бы мне кто-то сказал назвать самую главную черту этнопсихологии наших женщин, я бы не колебался.

— Хренасе ты слова знаешь. И какая это была бы черта? — Марина с удивлением обнаружила, что от её обычной депрессии не осталось и следа.

Настроение было хорошим, где-то хотелось даже танцевать. С чего бы? В ночную-то смену?

— Из болота тащить бегемота, — ухмыльнулся парень. — Взять на буксир кого-нибудь козла и старательно тащить его вверх по социальной иерархии. Безуспешно, как правило. В итоге.

— На тебя бабы штабелями вешаться будут, — уверенно кивнула она. — Особенно после того, как ты хоть капельку поднимешься.

— Думаешь? — он подмигнул, принимаясь за винты и ножи.

— Не материшься, хорошо пахнешь, говоришь, как профессор. Не бухаешь, не куришь. Это при том, что сейчас бомж.

— Будем надеяться, — вздохнул он. — От удачи точно не откажусь. Имею в виду, хоть капельку подняться.

— Если хочешь, могу поговорить с девками. — После минуты молчания предложила Марина. — Мы на четверых снимаем трёхкомнатную. В том месяце у Витки её брат двоюродный жил две недели. Могу сказать, что ты — мой кузен. А что, оба белобрысые, лицами тоже похожи. Какое-то время перекантуешься.