Изобретая все на свете - [66]

И тут происходит чудо. Сначала она решает, что ей померещилось. Она думает, что из-за напряжения мускулов глаза начинают обманывать ее, но вскоре сомневаться уже не приходится. Лампочки, которые она держит в руках, загораются — вначале слабо, но свет нарастает. Лампочки ни к чему не присоединены. Руки у нее потеют. И все же свет становится ярче.

— Как? — спрашивает она его.

— Это в воздухе. Это даже в вашем теле. Электричество все время невидимо окружает нас. Оно может двигаться через эфир, как радиоволны. Может пройти сквозь вас, не оставив ни царапины. На самом деле, — говорит он, вступая в круг света, исходящего от ладоней Луизы, — я думаю, оно даже полезно для здоровья.

Луиза таращит глаза на лампы. Она понимает, что в это нельзя поверить, это магия, и этот момент кажется ей самым подходящим, чтобы спросить:

— Мистер Тесла, вы из будущего?

— Из будущего? — Он не удивляется, как будто вопрос этот порядком ему наскучил. — Нет, милая. Из Смилян, — говорит он, качая головой и глядя в пол. — Нет.

— Но как же тогда вы это делаете? — Луиза показывает ему две горящие лампочки — лампочки, не присоединенные ни к батарейке, ни к проводам, волшебно сияющие на ее ладонях. — Это магия, — говорит она ему. — Так что получается, либо вы волшебник, либо из будущего.

— Ничего другого мне не остается? — спрашивает он.

Она видит в свете лампочек его профиль. Он качает головой — нет.

— Нет, — говорит он. — Я не из космоса и не из будущего. И это не магия, а просто наука, чистая техника. — Он прямо встречает ее взгляд. — Магия, религия, оккультные знания, все это — все это оправдания для неверия в то, что все возможно здесь, на Земле. Я не желаю быть волшебником. Я хочу, чтобы люди поняли: то, что им никогда и не снилось — возможно. Автомобили, бегущие по воде. Хирургические операции, не повреждающие кожи. Беспроводная передача знаний и энергии. Я хочу, чтобы в это верили, Луиза, — говорит он и, щелкнув тумблером, выключает электричество, погружая комнату во мрак. — Вы мне верите? — спрашивает он.

* * *

— А как насчет подозрительных документов? Записей на иностранном языке?

— Он был когда-то влюблен, но, думаю, очень давно. И он это отрицает.

— При чем тут это?

ГЛАВА 13

Человек — это руины бога.

Ральф Уолдо Эмерсон

Я думаю, пожалуй, Сэм, на этом лучше остановиться. Закругляйся. Конец.

Да, я знаю, между тогда и теперь еще много лет. Но это были плохие годы. Я думаю, если уж тебе так нужно, для описания этих лет просто вставь черную страницу — сплошной черный чернильный квадрат. Это будет самым лучшим описанием темноты, которая наступила — лист черных чернил, отпечатанных на обеих сторонах.

Кто-то уже так делал? Ну что ж, тогда это моя первая неоригинальная мысль. За восемьдесят шесть лет, думается, совсем не плохо.

Но разве я должен тебе рассказывать, что было дальше?

Электрическая хрустальная люстра, развесистая, как крона вяза.

— Люстра, — кричит снизу старшая горничная. — Так не пойдет.

Приходится много раз повернуть скрипучую рукоятку лебедки, скрытую за бархатными занавесями на стене, чтобы люстра опустилась на пол. Вызывают румына-садовника, и он закрывает лампы толстой мешковиной, в которую осенью собирают опавшую листву.

— Превосходно, — объявляет старшая горничная и поворачивается спиной к оскверненной люстре.

Наверху заканчивают одеваться хозяин и хозяйка. Слышно, как мистер Фон Тукер роется в темном углу своей гардеробной.

— Нашел! — кричит он.

— Что нашел, милый? — спрашивает жена, увлеченно разглядывая свое отражение.

Муж не отвечает, но через минуту появляется, волоча большую пыльную коробку. Он роняет коробку на пол у самых ног жены. Падая, она испускает такой свистящий вздох, что крышка открывается и съезжает набок. Хозяин нагибается, отбрасывает ее подальше, вздыхает и вообще всеми способами пытается привлечь внимание жены. Его усилия тщетны. Она занята своим лицом и прической в зеркале.

— Вот он, — повторяет муж и извлекает из коробки старинную шляпу-цилиндр.

Жена наконец оборачивается.

— О, это старье? Я и не знала, что он еще сохранился. Отлично подойдет.

— Секундочку, мадам. Одну секундочку, — уговаривает ее муж.

Нагнувшись, он ставит цилиндр на пол и, подбоченившись, окликает жену. Та оборачивается, уже открыв рот, чтобы спросить, что ему надо, когда он поднимает ногу и, на мгновенье вообразив себя исполнителем русских народных танцев в самый драматический момент выступления, муж опускает подошву на шляпу, превращая ее в лепешку, проламывая тулью, гордо продержавшуюся на высоте пятьдесят лет.

— Боже! — восклицает жена и, повернувшись к туалетному столику, смеется, от души глотнув шерри из стакана, стоявшего перед зеркалом.

— Ну, вот, — хитро подмигивает муж. — Так будет в самый раз.

Жена продолжает хихикать, а он нагибается за смятым цилиндром и водружает его себе на голову.

— То, что надо. Да.

Она разглядывает его костюм, пока он поправляет развалины шляпы на голове.

— Минутку, — говорит она, вскакивая на ноги. — У меня идея!

Жена поспешно подходит к камину. Подобрав подол старой юбки, которую портной по ее заказу расшил коленкоровыми полосками и заплатами, она нагибается и обеими руками зачерпывает остывшую золу из-под железной решетки.