Изобретатель парейазавров. Палеонтолог В. П. Амалицкий и его галерея - [61]
В конце концов газеты сообщили, что победил Воронеж.
«Нам сообщают, что комиссией профессоров, заседавшей под председательством профессора варшавского университета и политехникума В. П. Амалицкого, вопрос о судьбе варшавского университета наконец разрешён. Университет этот будет перенесён в Воронеж. На новый университет, как известно, претендовали 7 городов. Нижнему Новгороду и Саратову, имевшим до последних дней самые большие шансы на открытие университета, грустно, конечно, будет услышать, что предпочтение отдано Воронежу»[558].
Однако оказалось, что мнение комиссии мало на что влияет, всё решилось кулуарно.
Председателем российского правительства был Пётр Аркадьевич Столыпин – недавний губернатор Саратовской губернии. Он дал понять, что новый университет будет либо в Саратове, либо нигде. Ситуацию пробовал спасти принц Ольденбургский, стоявший за Воронеж[559], но безуспешно. Совет министров остановил свой выбор на Саратове[560].
Амалицкому и другим профессорам пришлось несколько раз побывать в Саратове по вопросам обустройства университета. В городе они всех удивили отказом от казённых знаков внимания. Гласный Саратовской думы М. Ф. Волков вспоминал: «Характерна была щепетильность г.г. профессоров к нашей любезности. Городская управа заняла для них несколько хороших комнат в гостинице „Россия“, предоставила извозчиков и предложила владельцам счета для оплаты представлять управе. Все профессора решительно отклонили эту обычную любезность города, практиковавшуюся нередко городской управой в отношении своих гостей. Даже наше частное приглашение депутации к себе на вечерний чай они отклонили, и пришлось согласиться на их предложение сойтись совместно всем профессорам, членам управы и депутации, некоторым гласным в клубе и там поужинать за свой счёт каждого»[561].
Волков также оставил любопытный портрет Амалицкого, к которому, кажется, проникся большой симпатией.
Проф. Амалицкий – палеонтолог, учёный, очень известный своими научными работами в России и за границей. Немного ниже среднего роста (ему было тогда 44–45 лет), полный, бритый, с усами, с небольшой проседью. Говорил несколько медленно, как бы заикаясь, а когда возбуждался, то речь шла довольно плавно… Несмотря на свою скромность и скромный внешний вид, он был выдающимся во многих отношениях среди профессорского персонала. Спокойный, тактичный, общительный, интересующийся самыми разнообразными научными и общественными идеями и предметами, он имел дар охватывать и оценивать объективно значение явлений общественно-государственной жизни в современных условиях.
В частности, Амалицкий рассказал Волкову, что думает о высшем образовании. По словам Амалицкого, профессору недостаточно иметь полное знание своего предмета, он также должен «уметь преподавать, заинтересовать студента», причём не только наукой. «Юноша, поступающий в университет, обычно малоразвит. Необходимо его заинтересовать историческим развитием русского народа и русской науки во всех отношениях, не только политически, но и морально, культурным, экономическим. Показать ему, как трудно идут успехи культуры в массе невежественного, глубоко консервативного населения… Студент должен сознать и усвоить себе, что он обязан считать себя благодарным должником родины», – цитировал Волков слова Амалицкого.
«Он был против увлечений студенчества политикой, которая является результатом его слабого образования и молодости. Но меры борьбы с увлечением политикой, охватившим почти всю молодёжь, ни в коем случае не должны иметь репрессий со стороны университета. Профессура своим морально-учёным авторитетом и воздействием обязаны смело и решительно привлечь учащихся к науке, а не к политике. Студент вне университета должен быть простым гражданином», – писал Волков[562].
После выбора Саратова комиссию ликвидировали. Амалицкого поначалу предполагали назначить ректором в Саратов, но открытие нового университета затянулось почти на три года, и Амалицкого командировали по линии Политехнического института в Новочеркасск. Здесь профессоров из Варшавы тоже использовали для основания нового учреждения – Донского политехнического института[563].
Институт тяжело обустраивался на новом месте, особенно трудным оказался поиск помещений. Власти Новочеркасска обещали построить институту отдельное здание, но не могли даже выбрать место и уверяли ректора, что для строительства подойдёт большой пустырь возле ипподрома и свалки нечистот. Ректор возражал, что место для транспорта неудобное, а от навоза будет вонять. Городские власти обещали навоз «пожечь». Ректор всё равно не соглашался[564], просил выделить территорию в самóм городе, однако власти почему-то хотели видеть институт подальше. «Кажется, что может быть просторнее Новочеркасска, а на деле выходит, что политехникуму ничего больше не остаётся, как поселиться за городом», – удивлялись газеты[565].
Пока шло обсуждение свалок и пустырей, занятия проходили в разных уголках Новочеркасска. Студентам и преподавателям зачастую приходилось нанимать извозчиков, чтобы вовремя добраться с одной лекции на другую. Занятия по геологии Амалицкий проводил в бывшей четырёхэтажной мельнице Башмакова, здесь же разместился геологический кабинет. Через три года, уже после отъезда Амалицкого, он сгорит со всеми коллекциями и рукописями.
