Изнанка - [19]
Из коридора Иван вернулся в чёрной потёртой кожаной куртке до середины бедра, которую надел поверх горки и разгрузочного жилета, перекинув капюшон через воротник. Это немного смазало, его воинственный внешний вид, в стиле обложки для «Солдата удачи».
«Странно, и как ему не жарко», – подумал Андрей и тут только заметил, что в комнате похолодало. Полчаса назад, напялив на себя термобельё и свитер, он тут же начал потеть, ещё бы, ведь утром градусник показывал около двадцати, а сейчас во всём своём многослойном облачении Милавин чувствовал себя абсолютно комфортно. Значит, температура упала как минимум на десять градусов, если не на все пятнадцать…
– Хватит стоять. Давай надевай свою защиту, хватай рюкзак и пошли. Три дня не так уж и много, – в завершение образа Иван водрузил на голову чёрную вязаную шапочку. Подвернув края, он примостил её на самой макушке, так что уши остались открытыми, а впереди торчал клок коротко стриженных светлых волос.
Андрею только и оставалось, что ошарашено кивнуть, да взяться застёгивать наколенники. Иван тем временем снова вышел из комнаты, на этот раз он протопал на кухню и, судя по звуку, открыл холодильник.
«Наверное, оставляет еду для Маруськи», – подумал Милавин, затягивая крепёжные ремни. Мысль о кошке навела его на ещё один вопрос, и когда через пару минут Иван вернулся в комнату с пластиковой бутылкой молока и бумажным свёртком в руках, Андрей тут же спросил его.
– Получается, Маруська вместе с нами переместилась на Изнанку?
– Нет. Маруська некуда не перемещалась. Кошки особенные существа. Они и вороны живут одновременно и там, и тут. То есть для них вообще нет разделения между Изнанкой и нашим миром. Всё едино.
– Ага, – Милавин кивнул, хотя мало что понял. – Ладно Иван, давай так, я уже здесь, я всё увидел и поверил. Так объясни мне теперь, что же такое Изнанка.
– Ты ещё ничего не видел, – покачал головой Иван. – Пошли, тут нам делать нечего.
Он помог Андрею закинуть на спину рюкзак и подтянуть лямки, взвалил на плечи свой, они застегнули ремни на груди и на поясе. После этого Иван перебросил ремень автомата через голову, повесив его на груди стволом вниз.
– Ну что, готов?
– Готов.
– Фотографии, ключи не забыл?
– Ключи! – Андрей залез в карман джинсов, что висели сейчас на спинке одного из стульев, и выудил связку домашних ключей с брелоком-открывашкой. – Всё, теперь готов.
– Фотографии с собой?
– Да.
– Вот это возьми, – Иван кивнул на бумажный пакет и бутылку молока, что сейчас стояли на столе.
Около двери, когда были открыты оба замка и оставалось только повернуть ручку вниз, Иван оглянулся.
– Иди за мной. Не отставай и почаще оглядывайся. Пистолет зря не тискай, просто помни, что он под рукой. Всё понял?
Андрей кивнул.
Иван распахнул дверь левой рукой, а правую положил на рукоять автомата. Он заглянул в проём, потом подался назад и кивнул спутнику.
– Давай вперёд, наблюдай за лестницей. Я дверь закрою.
Милавин вышел на площадку, которая показалась ему очень тесной из-за огромного рюкзака, что висел у него за спиной. На лестнице было тихо. Никакого движения ни сверху, ни снизу. В запылённое подъездное окно скупо просачивался серый свет пасмурного дня. Иван закончил с замками и прошёл мимо него, подойдя к лестнице.
– Вызови лифт.
Андрей зажал бутылку с молоком подмышкой, освободив правую руку, и нажал на белую пластиковую кнопку. Белёсый пластик не засветился изнутри, как должен был. Милавин сделал шаг к дверям лифта, прислушался. В шахте было тихо. Никакого намёка на скрип тросов или грохот ползущей кабины.
– Не работает, – заключил он.
Иван не выглядел удивлённым, лишь коротко кивнул и начал спускаться по лестнице, уже на ходу махнув рукой: давай за мной.
Андрей двинулся следом. Блёклый свет лишал краски их яркости, и серость его как будто просачивалась во все окружающие предметы. Салатовые стены, коричневые батареи отопления, зелёные почтовые ящики и даже собственная одежда словно покрылись серым пыльным налётом или выцвели, как старая фотография.
На первом этаже Иван открыл деревянную дверь, пронзительно скрипнувшую пружиной доводчика, и оглянулся на Андрея.
– Подержи.
На этот раз Милавин не стал перекладывать бутылку, а просто упёрся в дверь плечом.
– Не загораживай проход, – предупредил его Иван, а сам подошёл к железной внешней двери и, не нажимая кнопку домофона, толкнул её от себя левой рукой, правая не отпускала рукоять автомата. Магнитный замок не сработал, дверь открылась легко.
Иван задержался на пороге, огляделся, потом отошёл чуть в сторону и, тоже придерживая створку, кивнул: выходи. Андрей последовал за ним, но едва переступил порог, как тут же вздрогнул.
Слева от подъезда возле самой двери на лавочке сидела сгорбленная фигура в светло-голубой болоньевой куртке. Подобрав руки и сильно подавшись вперёд, она грудью навалилась на упёртую в землю клюку и низко опустила голову, покрытую серым пуховым платком. Обыкновенная бабка-пенсионерка, какая, наверное, есть в каждом дворе.
Милавин перевёл дух. Твою мать, Иван своими туманными намёками взвинтил нервы, так что начинаешь от каждой старушки шарахаться! Хотя этот божий одуванчик тоже хорош, затихарилась под дверью, будто грабитель в засаде…
Место действия новой книги Тимура Пулатова — сегодняшний Узбекистан с его большими и малыми городами, пестрой мозаикой кишлаков, степей, пустынь и моря. Роман «Жизнеописание строптивого бухарца», давший название всей книге, — роман воспитания, рождения и становления человеческого в человеке. Исследуя, жизнь героя, автор показывает процесс становления личности которая ощущает свое глубокое родство со всем вокруг и своим народом, Родиной. В книгу включен также ряд рассказов и короткие повести–притчи: «Второе путешествие Каипа», «Владения» и «Завсегдатай».
Благодаря собственной глупости и неосторожности охотник Блэйк по кличке Доброхот попадает в передрягу и оказывается втянут в противостояние могущественных лесных ведьм и кровожадных оборотней. У тех и других свои виды на "гостя". И те, и другие жаждут использовать его для достижения личных целей. И единственный, в чьих силах помочь охотнику, указав выход из гибельного тупика, - это его собственный Внутренний Голос.
Когда коварный барон Бальдрик задумывал план государственного переворота, намереваясь жениться на юной принцессе Клементине и занять трон её отца, он и помыслить не мог, что у заговора найдётся свидетель, который даст себе зарок предотвратить злодеяние. Однако сможет ли этот таинственный герой сдержать обещание, учитывая, что он... всего лишь бессловесное дерево? (Входит в цикл "Сказки Невидимок")
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.