Измена - [92]

Глаза все еще болели. Однако он видел уже довольно хорошо. Она не сумела его ослепить. И она ничего этим не добилась, кроме того, что теперь ей придется испытать больше мучений. Теперь ему придется убить Энни. Раз она ненавидит его, она должна умереть. Джек верил, что она телом и душой принадлежит ему, а она отдала и то и другое постороннему человеку. Если она не может принадлежать ему, ей не будет дозволено остаться в живых.

— Я знал, что мне никто никогда не поверит, — сказал Вико. Они вчетвером ютились в довольно уютном закутке под одной из часовен с северной стороны. Потолок, который на самом деле являлся полом собора, был здесь чуть повыше, поскольку крохотная часовенка была приподнята на четыре ступеньки над нефом.

Тут было тепло из-за отопительной трубы, идущей вдоль северного основания фундамента. Вико накрыл грязный пол слоем изоляционного материала, который отыскал на стройке, а сверху положил одеяла. Была и пара фонарей с питанием от батареек, которые тайком пронесла Паулина, несколько бутылок воды и немного еды, которую он хранил в металлической коробке, чтобы уберечь от крыс.

Паулина разлеглась на горке из стеганых и шерстяных одеял, которые, очевидно, служили постелью для этой молодой четы. Она казалась довольной и счастливой, несмотря на все пережитые волнения, и легонько поглаживала Вико по плечу.

— Сэм Броди — большой начальник. Архитектор. Мой дядя говорил мне, что стройка — это как океанский корабль. Строители и мастера — это матросы, а архитектор — капитан корабля.

«Да, — подумала Энни. — Сэму понравилась бы такая метафора».

— Кто мне поверит, если я расскажу мою историю? — продолжал он. — Меня уволили. И я тогда уже был в бегах, за мной охотилась полиция. А мистер Броди — респектабельный человек. Все, кто работает над этим проектом, любят его. Если бы я назвал кого-то другого, а не Сэма Броди, они бы, может быть, и послушали. Но Сэм — это как Бог.

— Но это его ты видел в ту ночь? — спросил Мэт. — Ты уверен?

Вико кивнул.

— Это был мистер Броди. Я уверен. Он пришел в собор. Он пошел прямо к лесам. Я наблюдал за ним со ступенек в ризницу, и мне было видно все, что он делал. Он забрался наверх. У него был гаечный ключ, и я видел, что он там что-то делает на лесах. Конечно же, я не мог предположить, что он делает что-то плохое. Я думал, что кто-то пожаловался, что там разболтано, и он это закрепляет. Единственное, что меня удивило, — это то, почему такой большой начальник не поручил это какому-нибудь ремонтнику.

— И что произошло потом?

— Ничего. Он спустился. Я подумал, что, может быть, он не мог заснуть этой ночью или что-то еще. Люди иногда делают забавные вещи, когда не могут уснуть. Но он не ушел, а стал оглядываться, как будто что-то искал. Потом пошел прямо к лестнице, где я прятался. Я бросился вниз по ступенькам и забился в угол. Думал, он хочет спуститься в подвал, чтобы что-то там взять. Может быть, какой-нибудь инструмент. Я ждал и прислушивался, но не услышал, чтобы он спускался по ступенькам. Так что я в конце концов снова вышел, чтобы посмотреть, куда он пошел, и увидел, что он прячется там, под алтарем, где до этого стоял я, и внимательно смотрит в сторону святилища.

— Он, как и ты, посчитал, что с этого места удобнее всего наблюдать, — сказал Мэт.

— Да. Мне показалось это очень странным, но я не понял, в чем дело, и не знал, какого хрена… извините!… я не знал, что происходит. Не имел ни малейших соображений, хотя заметил, что на нем какие-то перчатки. И я, как тупица, подумал, что он не хочет запачкать руки.

Энни и Мэт переглянулись. Сэм надел перчатки, чтобы на лесах остались чьи угодно, но только не его отпечатки.

— Он все ждал и ждал чего-то, — продолжал Вико. — Я просто хотел, чтобы он поскорее ушел, не заметив меня. Я не хотел, чтобы он оказался где-то поблизости от моего укрытия.

— А что случилось потом?

— Некоторое время ничего. Мне все это уже надоело. Потом я увидел, что он как будто насторожился, напрягся, будто вдруг увидел что-то совсем рядом. Мне это совсем перестало нравиться. Я хочу сказать, он был сильно возбужден, и я понимал, что что-то происходит. Но по-прежнему не мог понять, что именно. Он наблюдал за чем-то, происходящим в соборе, но мне не видно было, за чем. Я видел только то, что делает он! — Вико говорил с болью в голосе. — Если б я только знал тогда, сколько времени, и понял бы, что скоро придет на работу мой дядя! Но внизу было темно, я устал и потерял счет времени. И, кроме того, он же архитектор. Какое ему могло быть дело до простого рабочего, такого, как мой дядя? Это не лезло ни в какие ворота.

Он замолчал, и Энни заметила, что у него на лбу выступила испарина.

— Я ничего не понимал, пока не услышал ужасный крик и потом звук удара, я не мог сказать, чей это был голос, я просто смотрел на него, на Броди, а он выждал минуту после того крика, но только минуту, как будто боялся, что кто-нибудь еще мог услышать его и сейчас прибежит или что-то еще. Он открыл дверь и выскользнул, а меня уже всего трясло. Но я все же пошел за ним на свое прежнее место, где он стоял и наблюдал. — Вико опять прервал рассказ. Его лицо было совсем бледным. Несколько секунд он откашливался. — Броди бросил лишь один взгляд. Просто чтобы убедиться, что дядя мертв. Потом он побежал к северным воротам, и через мгновение его уже не было.