Излучина Ганга - [102]

Она лежала на песке рядом с ним и слушала, не прерывая. Но при этих словах она приподнялась, опершись на локоть, и внимательно посмотрела на Гьяна. Но он нарочно пристально вглядывался в морской простор, сознавая, что вся его решимость рухнет, стоит только ему повернуться и увидеть смело открытый ярко-красный купальный костюм, загорелые стройные ноги, маленькие изящные руки и точеное, испанского типа лицо с острым подбородком и удлиненными скулами, поразительно похожее на лицо ее брата.

— Любовь, — возразила она хладнокровно, — не для взрослых людей. Это забава мальчиков и девочек да еще поэтов, которые умерли, не успев повзрослеть.

— Не знаю, как любят поэты, я знаю только, как люблю я. Это как огонь, поддерживающий жизнь одинокого человека.

Сундари ласково взяла его за руку. К изумлению Гьяна, она улыбалась с таким видом, будто ей рассказали что-то забавное.

— Во всяком случае, тебе не в чем раскаиваться, я тебя тоже люблю.

Что она имеет в виду? Бурную страсть последних дней или, может быть, свой искренний порыв там, в доках?

— Нет, ты не понимаешь, — запротестовал он. — Я полюбил тебя с того самого дня, как впервые увидел. Клянусь, ни разу я не взглянул на другую девушку, даже там, на Андаманах. Только ты одна была в моих мечтах. Ты мне не веришь? Но теперь я решил принести жертву — я откажусь от самого дорогого. Так будет лучше для нас обоих.

Он вынул из бумажника фотографии.

— Посмотри! Помнишь, ты прислала это брату?

Сундари взяла карточки. Кровь отхлынула от ее лица, около переносицы четко обозначились две глубокие морщинки.

— Но я ведь послала это Деби. И внутри были спрятаны деньги!

Гьян не колебался ни секунды. Ложь не причинит вреда никому, кроме него самого, и потому она легко слетела с его губ.

— Я умолял Деби отдать мне фотографии, и он согласился. Он ведь знал, как я отношусь к тебе. Мы ничего не скрывали друг от друга.

Лживые слова были произнесены без труда. И не оставили горького привкуса.

Сундари лежала на спине, закрыв глаза. «Она чиста и беспомощна», — подумал Гьян. Именно потому, что она так доверчива и ранима, нужно, чтобы она поверила в чистоту его любви!

Она сняла резиновую купальную шапочку, непослушные пряди влажных волос свесились на лоб.

Вся она была покрыта яркими блестками песка. Безумное желание ослепило Гьяна. Точно так же, как три дня назад, когда он бездумно забыл обо всем на свете. Усилием воли он попытался избавиться от наваждения. «Только что, — напомнил он себе, — я говорил о святой любви и решился даже на новую ложь, чтобы доказать чистоту моего чувства».

Устыдившись своего порыва, он снова заговорил с ней.

— Когда я говорю о любви, я подразумеваю открытое чувство, которому не страшны никакие невзгоды, а вовсе не тайную, постыдную интрижку. Я хочу тебя всегда — всегда и навсегда.

Он вдруг склонился над Сундари и с силой сжал ее плечи, пальцы его впивались в ее тело, словно когти хищника. Он увидел прозрачные капли на ее ресницах, он не мог понять, слезы это или соленые капли морской воды.

Когда он ее отпустил, она снова легла на спину, не двигаясь и не открывая глаз.

— Неужели это ничего для тебя не значит? Я хочу, чтобы ты была со мной, разделила мою жизнь! Неужели для тебя любовь лишь пустой звук?

Увы, Сундари не могла ему ответить, ибо сама не понимала своих чувств. Что знала она о любви? Может быть, любовью было безумное увлечение маленькой девочки известным киноактером, заставлявшее ее трепетать от одного взгляда, от улыбки человека из другого мира? Или любовь — это огонек, который Сундари, обвиняя во всем только себя, с нежностью поддерживала после разочарований медового месяца и который одним дуновением погасила в тот вечер наглая женщина в атласном купальном костюме? Любовь была нежным цветком юных лет, который увял от одного лишь грубого прикосновения распутницы.

Ну, а теперь любовь стала игрой, игрой взрослых, которая требовала известного искусства, иначе грозила неприятностями. Любовь превратилась в бурную, опьяняющую многообразную игру, она воздаст за все, стоит лишь вытащить карту нужной масти. Если карта выше, взятка твоя! Даме в ослепительно-красном костюме достался король в темных очках. Скучающая светская особа сошлась с красивым смуглым парнем в грязном комбинезоне.

Любви нужно обучаться, как обучаются, например, петь. Но этому не научишься ни в богатом семейном доме в Дарьябаде, ни в «серебряной» тюрьме. Такая любовь процветает в обществе изобилия и радости, она волнующий аккомпанемент жизни, но отнюдь не сама жизнь. Такая любовь — блестящая партнерша на один вечер, ее хватает только на то, чтобы ускользнуть с танцев, покататься на автомобиле и не возвращаться до утра. А там?..

Или любовь — это спрятанное глубоко в душе чувство, заставившее ее вскрикнуть от ужаса и в отчаянье помчаться к разрушенному старому дому, броситься на шею к человеку в промасленном грязном костюме, а потом ощутить горячую волну благодарности?..

— Но существует и еще одна сторона, — продолжал он теперь уже совсем спокойно, — об этом нельзя забывать. Я могу тебе предложить немногое, но, если ты станешь моей навсегда, мы не пропадем. Я скопил кое-что. Конечно, ничего похожего на твою теперешнюю жизнь, но… маленькая квартирка и сносное существование нам обеспечены. Я открою свое дело, постараюсь разбогатеть, и, кто знает, может быть, и у нас появится большой дом и слуги. С тобой для меня нет ничего невозможного, без тебя жизнь для меня ничего не значит. Как только кончится война, я возвращусь на Андаманы.