Излучения (февраль 1941 — апрель 1945) - [192]
Кирххорст, 2 февраля 1945
Читал мемуары графа Вьей Кастеля,[317] о них я уже как-то беседовал с Фридрихом Георгом. Неприятная оптика, высвечивающая в человеке только теневые стороны и скандальные черты. Правда, во Втором рейхе недостатка в этой продукции не было. Для катастрофы, в водовороте которой мы теперь вращаемся, уже тогда существовали все предпосылки. Я не перестаю удивляться, что война, подобная войне 1870/71 годов, еще так благополучно закончилась (причем для обеих сторон), не успев переродиться. Бисмарк это тоже понимал и был рад, что под его крышей — мир.
Кирххорст, 6 февраля 1945
Среди почты, касающейся в основном смерти Эрнстеля, есть открытка и от Карла Шмитта. «Ernestus non reliquit nos sed antecessit. Cum sciam omnia perdere et Dei sententia qui mutаt corda hominum et fata populorum, rerum exitum patienter expecto».[318]
Адресат: фольксштурмист Шмитт, Альбрехтстеерофен. Открытка меня обеспокоила; благодаря ей я осознал резкую перемену, из-за которой миллионы людей в эти дни вброшены в чистую катастрофу, в огонь и шлак. Подобно тому как таким представлениям всегда сопутствует один какой-нибудь образ, так и теперь в моих воспоминаниях возникло кресло, обтянутое красным шелком, в котором я часто сидел в квартире Шмитта в Штеглице, когда мы поздним вечером за бокалом доброго вина обсуждали мировые проблемы.
Со дня смерти Эрнстеля я перестал фиксировать налеты и бомбардировки, хотя недостатка в них в последнее время не было. Вот и сегодня утром, когда я это пишу, в воздухе неспокойно. Тревожусь также за брата Физикуса. Последнее время он был в Шнайдемюле, попавшем в окружение.
Снова полистал Шамфора; в связи с ним, как и с Риваролем, можно сказать, что существует некая разновидность ясности, имеющей своим истоком стерилизацию. Однако это сопровождается и новой свободой, созерцать которую in statu nascendi[319] — большое удовольствие. Остроумные сочинители питались ею целое столетие.
Вновь повеселил меня анекдот: регент не хотел, чтобы его узнали на маскараде. «Я могу этому помочь», — сказал аббат Дюбуа и во время бала угостил его пинками в зад. На что регент ответил: «Аббат, ты переодеваешь меня чересчур усердно».
Разбивать на поленья: «располенивать».
Кирххорст, 7 февраля 1945
Закончил книгу о кораблекрушениях. Материал следовало бы распределить по группам и сделать из него практический трактат.
Каннибализм. После гибели «Бетси» у побережья Голландской Гвианы в 1756 году у штурмана Вилльямса, самого крепкого из тех, в ком еще теплилась жизнь, хватило «великодушия» предложить товарищам кусок своей задницы, дабы своею кровью продлить им жизнь.
В 1665 году на американском корабле «Пегги», плывшем с Азорских островов в Нью-Йорк, потерявшем маневренность и ставшем на многие месяцы игрушкой для волн, дело дошло и до убийства. После того как, исчерпав все запасы, съели бортовую кошку, команда решила убить одного из своих членов, продлив таким образом жизнь остальным. Против воли капитана, который был болен и лежал в каюте, бросили жребий, выпавший на негра, находившегося на борту в качестве раба. Это дает возможность предположить, что несчастный с самого начала был предназначен в жертву, и жеребьевка была лишь формальностью. Его тут же прикончили.
Негра хватило на две недели. Потом наметили вторую жертву, на этот раз жеребьевкой руководил капитан, из опасения, что ее могут провести без его ведома. Он записал имена на клочках бумаги, бросил их в шляпу и перемешал. Команда наблюдала за этими приготовлениями молча, с бледными лицами и дрожащими губами. На лице каждого отображался ужас. Кому-то выпало тянуть жребий; капитан развернул клочок и прочитал имя: Дэвид Флейт. По просьбе капитана согласились потянуть с убийством до одиннадцати часов следующего утра. В десять часов, когда уже развели огонь и поставили на него котел, к счастью увидели парус; это был корабль «Сюзанна», капитан которого обеспечил «Пегги» провизией и взял на буксир.
Подробность, напоминающая романы Джозефа Конрада: в 1761 году английский корабль «Фаттисалам», военное транспортное судно, в районе Коромандельского берега дал столь сильную течь, что можно было ожидать скорую гибель. Прежде чем весть о несчастье разнеслась среди команды, капитан и офицеры тайно сели в шлюпку, привязанную к буксирному тросу, и бросили корабль на произвол судьбы. Удалившись на безопасное расстояние, они могли видеть, как на «Фаттисаламе» разразилась паника, но вскоре последовал знак, что повреждение устранено. Капитан решил было вернуться, но был остановлен своими офицерами. Спустя некоторое время они увидели, что корабль пошел ко дну; сигналами пытались вернуть шлюпку назад.
Сборник изобилует подобными чертами интеллигентного зверства. История кораблекрушений помогает разобраться и в нашем времени. Самое значительное его предзнаменование — гибель «Титаника».
Об имперском барокко. «Не подлежит, как я полагаю, никакому сомнению…».
Выдержка из «Бургомистр Мёнкеберг. Письма», Штуттгарт, 1918. На этой же странице «неминучее» в качестве сравнительной степени.
Кирххорст, 11 февраля 1945
Эта книга при ее первом появлении в 1951 году была понята как программный труд революционного консерватизма, или также как «сборник для духовно-политических партизан». Наряду с рабочим и неизвестным солдатом Юнгер представил тут третий модельный вид, партизана, который в отличие от обоих других принадлежит к «здесь и сейчас». Лес — это место сопротивления, где новые формы свободы используются против новых форм власти. Под понятием «ушедшего в лес», «партизана» Юнгер принимает старое исландское слово, означавшее человека, объявленного вне закона, который демонстрирует свою волю для самоутверждения своими силами: «Это считалось честным и это так еще сегодня, вопреки всем банальностям».
Номер открывается повестью классика немецкой литературы ХХ столетия Эрнста Юнгера (1895–1998) «Африканские игры». Перевод Евгения Воропаева. Обыкновенная история: под воздействием книг мечтательный юноша бежит из родных мест за тридевять земель на поиски подлинной жизни. В данном случае, из Германии в Марсель, где вербуется в Иностранный легион, укомплектованный, как оказалось, форменным сбродом. Новобранцы-наемники плывут в Африку, куда, собственно, герой повести и стремился. Продолжение следует.
Дневниковые записи 1939–1940 годов, собранные их автором – немецким писателем и философом Эрнстом Юнгером (1895–1998) – в книгу «Сады и дороги», открывают секстет его дневников времен Второй мировой войны, известный под общим названием «Излучения» («Strahlungen»). Французский перевод «Садов и дорог», вышедший в 1942 году, в один год с немецким изданием, во многом определил европейскую славу Юнгера как одного из выдающихся стилистов XX века. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Первый перевод на русский язык дневника 1939—1940 годов «Сады и дороги» немецкого писателя и философа Эрнста Юнгера (1895—1998). Этой книгой открывается секстет его дневников времен Второй мировой войны под общим названием «Излучения» («Strahlungen»). Вышедший в 1942 году, в один год с немецким изданием, французский перевод «Садов и дорог» во многом определил европейскую славу Юнгера как одного из самых выдающихся стилистов XX века.
«Стеклянные пчелы» (1957) – пожалуй, самый необычный роман Юнгера, написанный на стыке жанров утопии и антиутопии. Общество технологического прогресса и торжество искусственного интеллекта, роботы, заменяющие человека на производстве, развитие виртуальной реальности и комфортное существование. За это «благополучие» людям приходится платить одиночеством и утратой личной свободы и неподконтрольности. Таков мир, в котором живет герой романа – отставной ротмистр Рихард, пытающийся получить работу на фабрике по производству наделенных интеллектом роботов-лилипутов некоего Дзаппарони – изощренного любителя экспериментов, желающего превзойти главного творца – природу. Быть может, человечество сбилось с пути и совершенство технологий лишь кажущееся благо?
«Сердце искателя приключений» — единственная книга, которая по воле автора существует в двух самостоятельных редакциях. Впервые она увидела свет в 1929 г. в Берлине и носила подзаголовок «Заметки днём и ночью.» Вторая редакция «Сердца» с подзаголовком «Фигуры и каприччо» была подготовлена в конце 1937 г., незадолго до начала Второй мировой войны. Работая над ней, Юнгер изменил почти две трети первоначального варианта книги. В её сложном и простом языке, лишённом всякого политического содержания и предвосхищающем символизм новеллы «На мраморных утесах» (1939), нашла своё яркое воплощение та самая «борьба за форму», под знаком которой стоит вся юнгеровская работа со словом.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Работа Вальтера Грундмана по-новому освещает личность Иисуса в связи с той религиозно-исторической обстановкой, в которой он действовал. Герхарт Эллерт в своей увлекательной книге, посвященной Пророку Аллаха Мухаммеду, позволяет читателю пережить судьбу этой великой личности, кардинально изменившей своим учением, исламом, Ближний и Средний Восток. Предназначена для широкого круга читателей.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».
Константин Петрович Победоносцев — один из самых влиятельных чиновников в российской истории. Наставник двух царей и автор многих высочайших манифестов четверть века определял церковную политику и преследовал инаковерие, авторитетно высказывался о методах воспитания и способах ведения войны, давал рекомендации по поддержанию курса рубля и композиции художественных произведений. Занимая высокие посты, он ненавидел бюрократическую систему. Победоносцев имел мрачную репутацию душителя свободы, при этом к нему шел поток обращений не только единомышленников, но и оппонентов, убежденных в его бескорыстности и беспристрастии.
Мемуары известного ученого, преподавателя Ленинградского университета, профессора, доктора химических наук Татьяны Алексеевны Фаворской (1890–1986) — живая летопись замечательной русской семьи, в которой отразились разные эпохи российской истории с конца XIX до середины XX века. Судьба семейства Фаворских неразрывно связана с историей Санкт-Петербургского университета. Центральной фигурой повествования является отец Т. А. Фаворской — знаменитый химик, академик, профессор Петербургского (Петроградского, Ленинградского) университета Алексей Евграфович Фаворский (1860–1945), вошедший в пантеон выдающихся русских ученых-химиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.