Изгой. Том 1 - [21]

– Продолжаются розыскные действия по поводу убийства Великого князя Николая Рокова, – миловидная дикторша старательно улыбалась в камеру, которая снимала ее на фоне нашего городского дома. – Напоминаю зрителям, что прошло уже больше месяца с жуткого нападения на Великого князя прямо в его родном гнезде.

Я сел на кровати. Розыскные действия? Это что, шутка юмора такая? Схватив пульт, я уже целенаправленно нашел несколько экстренных выпусков почти месячной давности. В основном там были истеричные вопли и мельтешня кадров. Но один из выпусков привлек мое внимание. Этот выпуск вел известный журналист, которому был разрешен доступ в королевский дворец, чем он и воспользовался. Съемка велась в тронном зале и говорил, в основном, дядя с перекошенным и пунцовым от едва сдерживаемой ярости лицом.

– Это ужасное преступление не останется безнаказанным! – почти орал в камеру всегда сдержанный император. – Убийство Коли я лично велел квалифицировать, как покушение на династию!

– До нас дошли слухи, ваше императорское величество, что убийство его светлости произошло по причине того, что у него не было даже зачатков дара. Что кто-то такое положение дел счел слишком оскорбительным…

– Я никогда не придерживался такой откровенной дискриминации, – дядя словно спал с лица. Теперь он не кричал, а в его голосе сквозила усталость. – Когда стало известно, что Николай лишен магического дара, я велел основать университет, специально для таких как он. Его с самых ранних лет готовили к будущей карьере дипломата, и уже этой осенью он должен был приступить к занятиям. Более того, как вам известно, у меня нет детей – несчастный случай, который прервал мои чаянья заиметь сына, освещался каждым таблоидом в течение пары месяцев, если мне память не изменяет. Мы с Великим князем Петром как раз обсуждали, что на балу, который состоится очень скоро, он будет официально объявлен моим наследником, а это означает, что его наследником и вторым в очереди на престол стал бы как раз Николай. Именно поэтому Петра не было дома в этот жуткий час, – император Михаил прикрыл глаза. – Офицер, руководивший нападением, точнее тот человек, который выдал себя за офицера гвардии, был найден мертвым, так же, как и его подельники. И времени прошло достаточно много, чтобы нам помогли некроманты. Мы оказались в тупике. Как вам известно, нападавших, мы даже не смогли идентифицировать, они ловко на протяжении всей своей жизни уклонялись от наших служб, не оставляя за собой никаких следов своего существования.

– Вы допускаете, что к этому инциденту могут быть причастны третьи лица, находящиеся за пределами Российской империи?

– Мы сейчас допускаем любой вариант развития событий. Но, я клянусь, что убийца будет найден и понесет за это самую страшную кару, потому что из-за его действий, династия в самом деле может прерваться…

Я выключил монитор и задумался. Мог ли дядя быть не виноват в смерти моего физического тела? А ведь то, что он говорил, могло быть правдой. Мы с отцом последние представители династии по прямой линии. И моя гибель грозит пресечением правления прямой линии Роковых. Да и не помню я, чтобы дядя хоть раз высказал недовольство моей незавидной особенностью. Даже тот факт, что оказывается Петербургский университет был основан только исключительно из-за меня дает определенный повод, для размышлений. Если только дядюшка не пускал пыль в глаза моему отцу.

Я лег, снова прикрыв глаза и заложив руки за голову, стараясь вспомнить все, что предшествовало нападению за несколько дней. Когда я рассказал, что подал документы в университет и прошел собеседование, отец похвалил меня. Он ни разу не выразил своей обеспокоенности, а ведь, как младший брат императора, он должен был хотя бы напрячься, ведь именно отец знает Михаила как облупленного. Короткий разговор с дядей, он одобрил мой выбор, и ничем не выразил недовольства. Император всегда говорил со мной предельно честно и прямо, и если бы его хоть как-то коробил этот факт, то, я думаю, он все же прямо мне об этом сказал: «Коля, не позорь семью». Ведь именно так он сказал, после моей вылазки в люди в непристойном формате на мое совершеннолетие, которое застукали журналюги и раструбили по всей империи. Он был в ярости, но не позволил себя даже оскорблений в мой адрес.

Беспокойство одолевало лишь маму. Вот она просто места себе не находила и начинала сильно нервничать, когда отец задерживался у брата. Когда же он возвращался, она снова становилась безмятежной. Моя мать знала или догадывалась, или просто подозревала, что нечто подобное может произойти, если я выставлю себя в университете напоказ.

Тот гвардеец, он ведь так и не снял шлем, хотя был так увешан различными амулетами с ног до головы, что волноваться ему было не о чем. В голове промелькнул образ Оми, зашедшего в ночлежку и держащего под мышкой шлем. Ну, ладно, допустим, что он просто перестраховывался, все-таки маг смерти – это маг смерти, как ни крути. И, скорее всего, о причинах своего появления он тоже не солгал. Только вот оружие, которое он использовал, было редким артефактом и чуть ли не штучным товаром, состоящим на вооружении только у личной гвардии императора. Все как-то запутанно. Мама – вот ключ к этой разгадке. Она вскочила и сразу же закричала, чтобы я бежал. А ведь сразу было не понятно, что гвардеец забыл у нас дома, может быть, их прислал отец или император, чтобы нас защитить от потенциальной угрозы. Вот только угрозы никто, кроме княгини не ждал. И я даже знаю, почему она молчит сейчас и почему эти бараны: мой отец с дядей застопорились. Во-первых, мама, зная, что ритуал ей удался, сейчас сидит тише воды, ниже травы, чтобы случайно не навести на мой след убийц. А, во-вторых, кто будет слушать перепуганную женщину, в начисто отбитом шовинистическом обществе? Особенно, если эта женщина только что потеряла сына и не может совладать с эмоциями? Вот поэтому следствие и зашло в тупик. Отец же не видел беспокойства жены, иначе у него появились бы вопросы. А слова истерички Софьи никто всерьез воспринимать не станет, даже, если она пришла к тем же выводам, что и я. Она уже давно зарекомендовала себя девицей, делающей из мухи аллигатора, раздувая любую небольшую новость до планетарных масштабов.