Избранные труды - [266]

. В материалах IV конгресса ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями (Киото, август 1970 г.), подготовленных секретариатом ООН и отражающих концепции американских криминологов, говорилось, что, несмотря на многие годы широких и интенсивных исследований, проводимых во многих странах, основные факторы, лежащие в ос нове преступности, пока не поддаются ясному и позитивному определению. Несмотря на все известные факторы, ассоциируемые с преступностью, – от семейных конфликтов и умственной неполноценности до перенаселенности, преступной психологии, заброшенности детей и нищеты, можно показать на примерах, что молодых людей, живущих в таких условиях и не совершающих преступлений, не меньше, чем тех, кто их совершает. Отдельные части известны, а их размеры, взаимосвязи или влияние на преступление часто неизвестны.

Вместо причинной связи предлагается иная зависимость, например функциональная и статистическая корреляция. Современные социологи и криминологи не ставят вопрос «почему?» Для них оказывается решающим вопрос «как?» Место законов причинности, генетических законов заняли законы сопровождения[1222].

При этом большинство буржуазных исследователей отдает себе отчет в различии причинности и корреляции. Известный американский криминолог Шелдон Глюк отмечал на III Международном конгрессе криминологов, что «корреляция указывает лишь на высшую вероятность функциональной связи… хотя и не дает возможности проследить конкретные скрытые звенья в цепи причинности»[1223].

Питирим Сорокин также критикует метод статистической корреляции как замену причинного метода. Он показал, к чему приводит такая замена, например, в установлении связи между умственной отсталостью граждан и их преступностью на исследованиях 163 000 лиц. Коэффициенты корреляции чрезвычайно противоречивы: они колеблются от минус 50 до плюс 76. Аналогичны колебания в корреляции по разным исследованиям между преступностью и неграмотностью, преступностью несовершеннолетних и школьной успеваемостью, между умственным развитием и моральными установками[1224].

И несмотря на это понимание, крупнейшие буржуазные криминологи предлагают заменить понятие причинности понятием корреляции. Г. Маннгейм пишет, например: «Настало время вообще отказаться от поисков причин преступности и заменить теорию множе ственности причин, которая эклектична и для многих ученых является бессмысленной, какой-нибудь менее претензионной, но более практичной формулой, то есть статистической корреляцией»[1225].

Еще более определенно высказывается Р. Квинни: «Первое: причинное объяснение не обязательно должно быть единственной целью криминологов. Целью любой науки является не формулирование и проверка последовательности теорий причинности, а конструирование последовательности наблюдаемых явлений. Объяснения в виде обобщенных ответов на вопросы «почему?» могут быть даны и в иной форме, не имея причинного объяснения. Наука о социальном человеческом поведении, очевидно, может существовать без упоминания о причинности».

Второй вывод: причинность не обязательно констатирует сущность действительности, но является методологическим построением наблюдателя. «Причины обязательно связаны со следствием, но это происходит потому, что наши теории их связывают, а не потому, что мир склеен космическим клеем»[1226], – цитирует Р. Квинни Н. Хансонена.

В приведенных положениях, полностью основанных на субъективно-идеалистической методологии агностицизма, отрицании объективности самой причинности, предлагается замена причинности простой временной последовательностью событий, хотя еще для древних философов было аксиомой: «post hoc, non propter hoc» («после того – не значит вследствие того»).

Множественность концепций причин преступности заключается в том, что насчитывается несколько десятков только наиболее распространенных теорий причин преступности социологических и биопсихологических; высказывания по проблеме причинности неизменно начинаются пространной критикой многочисленных учений и точек зрения на причинность, а затем дается собственная концепция автора, подчас являющаяся лишь неглубокой модификацией уже известных главенствующих теорий. Так, например, Г. Маннгейм пишет по этому поводу: «За последние десятилетия было слишком много социокриминологических теорий, каждая из которых претендовала на оригинальность и подчеркивала то, чем она отличается от своих предшественников, вместо того, чтобы обращать внимание на черты сходные. Вместе с тем фактические различия нередко оказываются слишком малозаметными и не служат оправданием той широкой информации, которая нередко предшествует новым теориям»[1227].

Все многообразие концепций о причинах преступности в буржуазной криминологии можно классифицировать по двум основным: социологические и биосоциологические. Первые характерны для американской и английской криминологии; вторые – для европейской и латиноамериканской криминологии.

Социологические теории причин преступности наибольшее распространение получили в США. Объяснения такого явления следует искать не в мобильности американского общества или его традициях свободы, как пишут буржуазные криминологи. Дело в том, что бурное развитие капитализма в этой стране сразу и чрезвычайно быстро обострило все социально-классовые и социально-экономические противоречия