Избранные труды - [264]
Немногочисленные противники антилегалистского понятия преступности, главным образом представители уголовного права, обоснованно отмечают непоследовательность концепции отклоняющегося поведения. Так, профессор Индианского университета И. Холл считает, что с Сатерлендом и его многочисленными сторонниками можно было бы согласиться в оценке действующего уголовного законодательства, если бы предлагалась альтернатива усовершенствования законов. Например, если бы предлагалось включить в УК преступные действия бизнесменов, которые ныне признаются лишь гражданскими, административными или дисциплинарными правонарушениями либо просто аморальными проступками. Однако такие предложения «антилегалистами» не делаются. Замена же понятия преступления и преступности положениями о «вредоносных деяниях», «общей морали», о «социальных интересах» представляет собой не более как «спекулятивное жонглирование»[1215].
Другой американский юрист П. Таппен также отмечал: «Неопределенные, многозначные концепции преступления – это роковой порок как правовой системы, так и системы социологии, стремящейся сохранить объективность. Они дают возможность судье, администратору, а может быть и социологу легко и свободно по своему усмотрению причислить к категории преступников любое лицо или класс, если они сочтут его нечестивым. Это никак – ни политически, ни социологически – не может содействовать достижению желаемой цели»[1216].
«Антилегалисты» правы в оценке действующего буржуазного законодательства как неполного, в критике произвола органов юстиции, неодинаково относящихся к преступности представителей разных классов, рас и национальностей. Их заслуга, отмеченная в советской криминологии, состоит в том, что они, и в первую очередь Э. Сатерленд, приоткрыли перед миром темную завесу преступности буржуазии и латентной преступности. Однако их позитивные предложения о замене понятия преступности «отклоняющимся поведением», которые слагаются из любых аморальных и антисоциальных действий, независимо от уголовно-правовой оценки, совершенно не приемлемы.
«Легалисты» уязвимы в своем крайнем нормативизме, в непризнании «беловоротничковой» преступности. Однако в критике отрицания «антилегалистами» правового признака преступности они достаточно последовательны.
Таким образом, дискуссии о понятии преступности в буржуазной криминологии не могут быть завершены каким-либо правильным конструктивным решением. В их основе лежат непримиримые противоречия буржуазной правовой идеологии, отражающие объективные антагонизмы капиталистической системы.
Возросший в последнее время на Западе интерес к проблемам латентной преступности и эффективности уголовной юстиции, обусловленный ростом преступности в буржуазном обществе, с одной стороны, и попытки решения этих проблем на методологической основе релятивизма и субъективного идеализма – с другой, привели буржуазных криминологов к еще одной, ныне модной теории ин теракционизма и стигматизации. Ее обсуждению было уделено основное внимание VII Международного конгресса по криминологии.
Суть данной теории сводится к следующему: все члены общества совершают преступления. Однако преступниками признается лишь часть лиц, которая подверглась стигматизации (клеймению) со стороны органов социального контроля (законодателя, правоприменительных органов, прессы). Механизм клеймения: признания деяний преступными, а совершивших преступление преступниками – относителен и произволен. Он определяется интересами господствующих в обществе социальных групп.
Стигматизация приводит на практике к презумпции виновности, нарушению правил реабилитации, к теории опасного состояния. Так, по данным Дж. Фримена в английских тюрьмах в 1971 г. находилось 2602 лица, которым не было предъявлено обвинения в каком-либо преступлении. Согласно «Акту о детях и несовершеннолетних» 1969 г. ребенок из бедной семьи, совершивший проступок, отсылается в исправительный приют или колонию. В то же время ребенок из «хорошего дома» за тот же проступок получает разрешение остаться дома. «Акт о бродяжничестве» 1824 г., дополненный «Актом об уголовном праве» 1967 г., предусматривает, что если лицо имеет «репутацию вора или вообще подозрительного», то оно может быть арестовано без предъявления обвинения и осуждено, если суду покажется, что в его «намерение входило совершить преступление»[1217].
Теория интеракционизма и стигматизации подверглась обоснованной критике на VII Международном конгрессе по криминологии со стороны главного докладчика на конгрессе, вице-президента Международного общества криминологов, профессора Белградского университета и директора Института криминологии и социальных исследований в Югославии М. Милутиновича[1218], советских криминологов, а также ряда буржуазных ученых.
Советские криминологи, положительно оценив критический подход сторонников теории стигматизации к современной практике системы социального контроля в капиталистических государствах, признали совершенно неприемлемой и методологическую основу данной теории и ее выводы о сущности уголовного права и преступности. Релятивизм и субъективный идеализм привел защитников концепции стигматизации к мнению о чисто волюнтаристской природе уголовного права и преступности. Между тем еще более ста лет назад в «Манифесте Коммунистической партии» была дана предельно четкая характеристика права в капиталистическом обществе. «Ваше право, – писал Маркс, обращаясь к буржуазии, – есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса».
