Избранные стихи - [18]
Чтоб унять шакалов стоны,
ветра вой,
силу цепкую бетона
ты удвой!
В испуге диком с высоты холмов
шакалы видят призраки домов.
4
Сыпучая масса
застыла, осев.
Песок опоясан
веселым шоссе.
Асфальтом распорот,
из дверей и ворот
построенный город
стремится вперед.
Шакалы умчались, тоскливо крича:
— О горе!..
И мамонты, вздрогнув, сгрудились, ворча:
— Хоть в море!..
Владыка степей, спасаясь, рычал:
— В пустыню, в горы!..
А белый город
звонко, споро
грянув хорой[28]
на просторе,
песню бодро
пел о ведрах:
«Ведра массу льют и льют!
Ты спеши, спеши, верблюд!
Руки строят— хоть малы —
Я-хай-ли-ли-амали[29]!»
5
Так месили руки тесто из цемента и песка.
И пустыня отступала, пригрозив издалека.
Мы не знали, где засада, где застигнет нас аврал,
а верблюд верблюду тихо тайну мести поверял.
«Ведь посмели!
Что ж, истопчем их, губителей пустынь!»
И сухой петлей удушья заарканил нас хамсин[30].
6
Я ночью у окна — бессонный узник лета —
сквозь черное стекло увидел:
из песка
огромный призрак в образе скелета
хохочет, обнажив зубов крутой оскал.
Я вышел — никого.
Вернулся — он за мною.
Спросил я: «Ты — к кому?
Ответь, исчадье зноя!»
Молчит. И лишь
скелет качался, стоя,
как камыш.
Я повторил: «О, кто ты, кто ты?
Ты бред иль человек живой?»
Вдруг —
свист,
и взмах,
и хруст, и топот
песчаных масс по мостовой.
И шорохи — ниц.
Пески, колесом
кружась, расстелились
наносом густым.
В сиянье зарниц
стою я лицом
к лицу с властелином
гордых пустынь.
7
Настиг меня твой знойный гнев,
пустыни грозный повелитель!
Вовек простить не сможешь мне
вторжения в твою обитель.
Твоя краса — дремота сил,
колючих кочек сыпь и хвоя.
Я песней всходов золотых пронзил
твое бесплодье вековое.
Я знаю, ночью ты без слов
молитву мести раскаленной сплюнешь
и в глубине небесных куполов
наточишь нож кривого новолунья.
Но мне не страшен
час расплаты,
я здесь на страже
стою с лопатой!..
8
... И снова руки месят жижу, снова пламенные лица,
а столица веселится — все б ей песней бунта литься:
Город, сыну
дай лопату!
Ливнем синим,
счастье, падай!
Выше, к небу,
тверд и горд!
Была небыль —
будет город!
Флагом реет
гимн бетона!
Мощь хиреет
шабатона[31]!
Асфальтом распорот,
из дверей и ворот
построенный город
стремится вперед.
1930
Перевод А. Пэна
ЯРМАРКА
(поэма) /Перевод А. Гинзаи/
1
Тела, что с виселиц сорвались,
На этой ярмарке собрались.
И кто-то поет в экстазе: "Вниз!
Опустимся, чтоб вознестись!"
Забыты стоят на Голгофе кресты —
Лишь завывают псы.
2
Шлюхи, ворье, пьяные рыла.
И вот — я тут!
Пел я осень. Да, это было.
О маме, о доме сердце ныло.
И вот я пьян, средь воров и шлюх.
И вот — весна отравила мой дух.
Да здравствует блуд!
Израненный, сник заката багрянец,
И кто-то плачет о сыне.
Голгофа полна блудниц и пьяниц,
И я — с ними!
3
Я, еврей из Немирова, Проскурова?
Греми, труба, во сто крат!
Здесь все мое: крест, кровь и зарево,
А тот, в Назарете, — мой брат.
Громче и громче труба поет.
Бреду, не остановлюсь.
Здесь все мое! Здесь все мое:
Варрава и Иисус.
4
Кониной и мертвечиной торгуют налево-направо,
А солнце апрельское ухмыляется,
Как шлюха с мокрым подолом, что вылезла из канавы.
И шарманка старается.
Пели: "Маруся отравилась"...
С гармошками, балалайками.
А я вспоминал,
Как глумились над Сарками, Хайками —
Мой череп склепом их памяти стал.
"Моя Россия — отравилась"!
5
Объявили: Эй! Всего лишь полушка!
Даром хватай!
Карусель, зверинец, цирк и кинушка!
Эй, налетай!
Рыкают звери, крови алкая,
Клоун бренчит бубенцами.
С ревом струится река людская:
Миллионы нас, нет конца нам.
Занавес взвился зарею алой,
Солнце затмили флажки.
И вдруг — смотри: багрец разодрали...
На дурацкие колпаки!
6
Гляди-ка, мертвого несут.
Пустой живот.
Прости-прощай!
Шарманщик? Ты не нужен тут.
Нá грошик. Вот,
И прочь ступай!
И мир поник с пустой сумой:
Усталость, гнет.
Эй ты, вчерашний, нос гнилой,
Пшел, попадет!
7
Вой, шарманка, жарь, гармонь,
Шут, не жалей ужимок:
Вот прикатили шар земной,
Выкатили на рынок.
Он на ветру — пустая бочка
Под пьяную разноголосицу:
"Эх, яблочко,
Куды котишься"...
Да, пуст бочонок. Кто посмел
Вино все выпустить?
Мильоны собрались лакать,
И — накось, выкуси!
8
Э, к чертям собачьим, братцы!
Неуемна ты, душа!
Сколько стоит покататься?
Карусель — за два гроша!
На конька я сел, и нну-тка!
Динь-диринь-да-дин-да-дон!
Что за штука, что за шутка:
Шар земной, как этот конь!
И в душе, пустой, как склянка —
Дзинь-да-дзень-да-дребедень!
Карусель за грош, а глянь-ка:
Уж прошел, как не был, день!
Балалайки воют, ноют,
Бреньк-и-бряк!
Позабыты Сарки, Хайки...
Войте, нойте, балалайки:
Среди воя — что я, кто я?
Так...
Мир увечен, миру трудно?
Ну и что!
Мир в запое беспробудном?
Ну и что!
Мир — всего лишь карусели,
И в круженье — все веселье!
Где там головы слетели?
Где там голоден бедняк?
Карусель — моя твердыня,
И на том сказал "аминь" я!
Так!
Перевод А. Гинзаи
ИЗ ТЬМЫ
(поэма) /Перевод А. Гинзаи/
1
Заглох мой голос в темноте...
О, гордый мой народ, умеющий страдать!
Смотри: я жалок,
в этой немоте
Бессильно отступивший вспять.
Назад, к закланью, к зрелищам Содома,
И к отреченью пред звериным рыком,
И к мальчику, что заперт в темном доме,
Нем перед ужасом безликим.
Так жертвенный агнец взирал
На исполнявшего обет.
Так беспросветный мир взывал
Из пустоты: Да будет свет!
Под грузом бед призвал я свет.
Я разорвал молчанье темноты.