Избранные сочинения. Том 1 - [45]

следующее: именно из первого вытекают все страсти,

противоречащие здравому разуму, из второго — добрые побуждения,

а из третьего — истинная и чистая любовь со всеми своими

последствиями.

114

 

Поэтому ближайшей причиной всех страстей в душе мы

принимаем познание. Ибо мы считаем невозможным, чтобы кто-

либо, который не понимает и не познает, согласно предыдущим

основаниям и способам доказательства, мог быть подвержен любви

или желанию, или иным модусам воли.

ГЛАВА III

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СТРАСТЕЙ; СТРАСТЬ,

ВОЗНИКАЮЩАЯ ИЗ МНЕНИЯ

Посмотрим теперь, как, согласно нашему утверждению, страсти

происходят из мнения. Чтобы сделать это правильно и понятно,

выберем некоторые из отдельных страстей и на них, как на примерах,

докажем то, что мы говорим.

Начнем с удивления: оно встречается у того, кто познает вещи

первым способом. Ибо если он выводит из нескольких отдельных

случаев общее заключение, то он бывает поражен, видя что-либо

противное его заключению *; так, некто, никогда не видевший других

овец, кроме короткохвостых, удивляется марокканским овцам,

имеющим длинные хвосты. Так, рассказывают об одном

крестьянине, который сам себя убедил, что кроме его полей нет

других, но, заметив однажды пропажу коровы и будучи принужден

искать ее далеко в другом месте, пришел в изумление, видя, что

кроме его небольшого

__________________

* Этого не надо понимать так, что удивлению всегда должно

предшествовать формальное заключение, но оно возникает и без него,

именно, когда мы молча допускаем вещь такою, а не иною, как мы

привыкли видеть, слышать или понимать ее и т.д. Когда, например,

Аристотель говорит: «Собака — лающее животное», то он заключал:

«все, что лает, есть собака»; но когда крестьянин говорит: «собака», то он

молча разумеет то же, что Аристотель с помощью определения. Когда же

крестьянин слышит лай, он говорит: «собака» так, что, услышав лай

какого-либо другого животного, крестьянин, не делавший никакого

заключения, был бы так же удивлен, как Аристотель, сделавший свое

заключение. Затем, когда мы замечаем что-либо, о чем мы раньше

никогда не думали, то это не значит, что мы прежде не знали ничего

подобного в целом или в части; но это значит только то, что мы не всегда

знали его в таком состоянии, или же то, что мы никогда не испытали

такого впечатления.

 

115

 

поля существовало еще множество других полей. Это должно иметь

место у многих философов, которые сами себя убедили в том, что

кроме этого небольшого поля или земного шара, на котором они

живут, нет других (так как они ничего иного не наблюдали). Но

никогда не бывает удивления у тех, которые выводят верные

заключения; это один пример.

Вторым будет любовь: так как она происходит или из верных

понятий, или из мнений, или, наконец, только из услышанного, то

посмотрим сначала, как она происходит из мнений, затем, как она

вытекает из понятий. Ибо первая ведет к нашей гибели, а вторая — к

нашему высшему благу; а потом скажем о последней.

Что касается первой, то она такова; если кто-либо видит или

предполагает, что видит нечто хорошее, то ему всегда хочется

соединиться с ним, и потому ради хорошего, которое он в нем

замечает, он выбирает его как нечто, лучше или приятнее которого он

не знает. Если же случается, что он (как это часто происходит) узнает

нечто лучшее, чем ему теперь известно, то он тотчас обращает свою

любовь от одного (первого) к другому (второму). Все это мы покажем

яснее в рассуждении о свободе человека.

О любви из верных понятий — так как здесь не место говорить об

этом, то мы обойдем здесь этот случай и будем говорить о последнем

и третьем, именно о любви, происходящей только из услышанного.

Последнюю мы обыкновенно замечаем у детей по отношению к отцу.

Дети, слыша, как отец называет то или иное хорошим, также

склонны к этому, не зная об этом ничего более. Мы видим это также

у тех, которые отдают свою жизнь из любви к отечеству, и у тех,

которые понаслышке о чем-либо влюбляются в это.

Далее, ненависть, прямая противоположность любви, происходит

из заблуждения, основанного на мнении. Ибо если кто-либо сделал

заключение, что нечто хорошо, а другой приходит и делает нечто во

вред этому, то в ном возникает ненависть к виновнику, что никогда не

имело бы в нем места, если бы люди знали истинное благо, как мы

это покажем далее. Ибо все, что есть или мыслится, только несчастье

в сравнении с истинным благом; а разве такой любитель несчастья не

достоин сожаления более, чем ненависти?

116

 

Наконец, ненависть происходит также только из услышанного, как

мы это видим у турок, ненавидящих евреев и христиан, у евреев,

ненавидящих турок и христиан, у христиан, ненавидящих евреев и

турок, и т.д. Ибо как мало у всех их толпа знает о религии и нравах

друг друга!

Желание — состоит ли оно (как думают некоторые) в

удовольствии или стремлении получить то, чего нам недостает, или

(как думают другие) * удержать вещи, которыми мы уже

наслаждаемся, — достоверно, что оно ни у кого не может возникнуть

иначе, как под видом блага. Поэтому ясно, что желание точно так же,

как и любовь, о которой была речь выше, происходит из первого рода

познания. Ибо, если кто-либо слышал о вещи, что она хороша, он