— Нигде не купишь, — ответила Аля. — До войны сколько хочешь было, а теперь не делают таких. Теперь только тряпичные.
— Ну, все-таки где-нибудь?..
Аля задумалась.
— Разве что случайно на рынке кто-нибудь свою продает… Юрка, постой! В комиссионном магазине… Я же видела! Давно это было, наверно, уж продали. Там еще, Юра, пупсик был целлулоидный, с кроваткой, до чего ж хорошенький! С приданым… распашоночки… Купи лучше пупсика!
— А ну его, пупсика! — крикнул Юра. — Где магазин?
— Недалеко. Знаешь, на углу…
— Никакого я угла не знаю! Веди меня, Алька, и не вздумай улизнуть. Показывай, где магазин.
Никакая сила не могла бы теперь заставить Алю улизнуть. Юра Борукаев, покупающий куклу, — это было слишком необыкновенное зрелище, чтобы можно было от него отказаться.
Юра делал такие огромные шаги, что Але приходилось почти бежать рядом.
— Только знаешь, Юра, они очень дорого… Я не знаю сколько… но ведь в комиссионном… И теперь же таких не делают.
— Кто говорит о цене? Дирекция не останавливается ни перед какими расходами!
Они вошли в комиссионный магазин. Аля бросилась к прилавку…
— Нет уже! Вот тут стояла… Значит, продали! Как досадно… Юра, Юра, пупсик остался! Юра, смотри, ты можешь купить пупсика!
Юра снял шапку и вытер платком лоб. Медленно подошел к продавщице.
Кругом — веселый винегрет из дамских туфель на высоком каблуке, часов, шелковых кофточек и чашек с голубыми цветочками.
— Скажите, — спросил Юра солидно, — у вас продавалась кукла с закрывающимися глазами? Вот эта девочка видела.
Продавщица оглянулась на кроватку с пупсиком.
— Нет ее. Они рядом лежали. Значит, продали. Если хочешь, мальчик, возьми пупсика. Показать?
Юра махнул рукой:
— Не нужно!
Другая продавщица, заинтересовавшись необычными покупателями, подошла и спросила:
— Что они хотели купить?
— Куклу с закрывающимися глазами. Не видно ее что-то. Должно быть, без меня продали.
— Да вот же она лежит!
— А я и не заметила… Мальчик! Мальчик!
Желтоволосая кукла щелкнула над прилавком голубыми глазами.
Юра споткнулся о коврик около двери, подбежал к продавщице и лихорадочно спросил:
— Сколько стоит? — Он вытащил из кармана Маринкину шапочку, примерил кукле. — Точно!
Эта кукла казалась Маринкиной младшей сестрой, пожалуй, даже дочерью, если не внучкой.
— Сколько?
Продавщица долго разглядывала билетик, подвязанный к кукле.
Услышав цену, Юра крякнул и положил куклу на прилавок.
— Я сейчас схожу за деньгами, у меня не хватает. Отложите мне ее.
Продавщица ответила равнодушно:
— Принесешь деньги и возьмешь.
— Алька, останься здесь! Держи ее, прямо из рук не выпускай. Я очень быстро!
Но не выпускать из рук было невозможно. Продавщица преспокойно взяла куклу и поставила ее за собой на полку, прислонив к дамской меховой шубе. Веселая куколка в розовом платье казалась особенно красивой рядом с черным мехом.
Копилка с глупой кошачьей мордой. Щель узкая, деньги не вытряхиваются. Юра с сердцем стукнул копилкой о стол.
Бабушка, задремавшая было в кресле, вздрогнула:
— Юрочка, ты что?
Юра поспешно пересчитывал деньги. Положил в карман, подошел к бабушке.
— Бабушка! — сказал он. — Через неделю мое рожденье, папа написал, что посылает мне деньги. Мне не нужно никаких подарков, дай мне сейчас двадцать два рубля двенадцать копеек!
— Зачем тебе деньги, Юрочка? Или ты фотоаппарат нашел?
— Отставить фотоаппарат! У девочки ноги больные… кукла без головы… Потом расскажу. Бабушка, дело идет о жизни и смерти!
Бабушка искала в кошельке.
— У меня только тридцатки, Юрочка!
— Сдачи принесу! — крикнул Юра, зажал в кулаке деньги и бросился к двери.
— Без головы! Батюшки, страсти какие! — шептала бабушка, трясущимися руками собирая со стола кошачьи осколки.
Уже по растерянному лицу Али Юра понял, что в его отсутствие случилось что-то непоправимое. Куклы не было на полке. Она лежала на прилавке рядом с целлулоидным пупсиком и пупсиковой кроваткой. Что-то еще было навалено поблизости, шелковое и меховое.
Перед прилавком стоял плотный, небольшого роста майор с лицом густого кирпичного цвета и разглядывал игрушки, видимо затрудняясь, какую выбрать.
Из — под распахнутой шинели (долго, должно быть, выбирал, жарко ему стало) виднелось такое количество орденов, что даже взрослого человека невольно охватывало любопытство пересчитать: да сколько же именно?
Но Юра не смотрел на ордена. Он отстранил от прилавка Алю, яростно сказал: «Эх, ты!» — и положил руку на куклу.
— Эта кукла продана, — сказал он самым своим решительным голосом, — вот деньги, — и подвинул к продавщице смятую кучку пятирублевок и трешниц — бабушкину тридцатку сверху.
Но если майор перед приходом Юры еще колебался, какую ему купить игрушку, — увидев соперника, он сейчас же понял, что брать нужно именно куклу с закрывающимися глазами.
— Па-а-звольте, молодой человек, — сказал он раскатистым басом, — эта кукла не продана, она продается. И покупаю ее я… Будьте добры, — обернулся он к продавщице, — выпишите мне чек.
— Товарищ майор, — воскликнул Юра, — возьмите пупсика! Я вас прошу, возьмите пупсика! Ведь вам все равно! Вы посмотрите, у него распашонки есть! И кровать, и все приданое! Посмотрите, какой он хорошенький! Ну, вот спросите девчонку: что интереснее? Алька, что же ты молчишь?
