— Ребята, вам задавали что-нибудь на каникулы? Задачи? Вот и хорошо. Расскажите мне…
Елена Павловна обвела взглядом класс. Сорок незнакомых учеников. Они еще почти неотличимы друг от друга. Сорок незнакомых фамилий в классном журнале. А впрочем…
Где-то она слышала эту фамилию совсем недавно. Румяная девочка с длинными светлыми косами радостно улыбнулась и вышла к доске.
«Хорошо выучила урок», — подумала Елена Павловна.
Но где же она встречала эту девочку раньше? Особенно знакомыми были глаза, светло-серые, какие-то очень ясные и приветливые. Мел поскрипывал о доску, буквы и цифры выстраивались правильными рядами, как хорошо обученные солдаты, без торопливости, но и не медленно. Елена Павловна перелистала журнал. Против фамилии Наташи Северцевой почти одни пятёрки, редко-редко четвёрка попадётся. Наташа провела через всё чёрное поле своих аккуратных солдатиков. Вот и скобки благополучно раскрыты. Она написала ответ.
— Очень хорошо. Садись. Достаточно.
Ей вспомнилось, как четыре дня назад она при слабой помощи сынишки Вовки тащила по лестнице тяжёлый чемодан. И вдруг хлопнула дверь на третьем этаже; её будущий сосед быстро сбежал им навстречу: «Позвольте, я отнесу!» — и решительно взял чемодан. Он не случайно встретился с ними на лестнице: он вышел, услышав или увидев из окна, как подъехала машина к дому. Вместе с шофёром он носил вещи, а поставив последнюю корзину в коридоре, сейчас же исчез в своей комнате. Да, девочка очень похожа на него. И глаза, и манера говорить, и милая готовность помочь, не дожидаясь, когда попросят об этом. Войдя в переднюю, Наташа положила стопку тетрадей на столик около зеркала, улыбнулась ещё раз и убежала к себе.
Елене Павловне нравился город, и школа, и новая квартира в новом доме, и очень понравились её новые соседи.
* * *
Вовка сидел на подоконнике, смущённо болтая ногами. Елена Павловна разглядывала Вовкин табель и укоризненно качала головой. Вовка принёс первую отметку: три с минусом по арифметике — бесславное начало последней четверти. Особенно унизителен был этот минус. Он как бы намекал в деликатной форме, что Вовка заслуживал откровенной двойки, но двойка не была поставлена просто из снисхождения, для первого раза. Может быть, и мама думала так; она горестно сказала:
— И тебе не стыдно? Так начинать на новом месте! А еще сын учительницы!
Вовка ответил, водя ладонью по гладкому белому подоконнику:
— Что же делать, мама? Ведь это только так говорится: сын учительницы. Вон Наташин отец — токарь, а гораздо больше пользы ей приносит.
— То есть как это — больше пользы приносит? — недоуменно переспросила Елена Павловна. — Не понимаю, что ты хочешь этим сказать!
— А то хочу сказать, что ты за меня арифметику никогда не делаешь, а твоей хвалёной Наташе Северцевой папа каждый раз задачи по алгебре решает и за неё сочинения пишет.
— Какую чепуху ты говоришь, Вова! — возмутилась Елена Павловна. — Наташа — одна из первых учениц в классе.
— Потому и первая, что всё с папиной помощью, сама никогда не готовит уроков. Ты, мама, не видишь, потому что дома мало бываешь, а мне-то всё видно.
— Что видно? Про что ты говоришь?
Но Вовка уже вспомнил, что Наташа не только соседка, которую ему за три дня знакомства уже несколько раз успели поставить в пример, но и ученица в маминой школе, даже в мамином классе. Он устыдился, что так разоткровенничался в минуту раздражения, и больше Елена Павловна не могла вытянуть из него ни одного слова. На следующий день она нарочно опять вызвала Наташу к доске. Уверенные, толковые ответы. Елена Павловна с досадой вспомнила вчерашний разговор с сыном. Нужно же выдумать такое! Но вечером, снимая пальто в передней, она услышала через дверь, как Наташа говорила отцу:
— Папа, сочинение дописал? Давай скорее! Ведь ещё переписывать долго, ошибки проверять.
Елена Павловна была поражена. Конечно, может иногда отец проверить ошибки в домашней работе, но самому писать сочинение вместо девочки — это уж никуда не годится! И каким требовательным тоном говорила Наташа! И Наташа и её отец легли в этот вечер очень поздно. В школе после занятий, увидев на столе в учительской тетради с домашними сочинениями, Елена Павловна спросила Наташину классную руководительницу:
— Ольга Васильевна, разрешите полюбопытствовать, прочесть сочинение моей соседки, Наташи Северцевой.
Ольга Васильевна придвинула ей тетрадь:
— Пожалуйста.
Шесть страниц, исписанных ровным, аккуратным почерком. Ни одной ошибки, даже запятые все на своих местах, не больше и не меньше, чем требуется. Впрочем, приглядевшись, Елена Павловна заметила несколько поправок: вот здесь «а» переправлено на «о», а на следующей странице добавлены тире и точка с запятой. Значит, даже списать не могла внимательно, отец поправил потом. Впрочем, это понятно: Наташа переписывала сочинение поздно вечером.
— Немножко по-взрослому она выражается. Вы не находите? — осторожно заметила Елена Павловна.
— А это её манера. — Ольга Васильевна улыбнулась, видимо, гордясь своей ученицей. — Вообще она очень развитая девочка. Да вы, наверно, это и сами заметили. А ведь ей нелегко учиться! Мать у неё умерла вот уже три года. Всё хозяйство на ней. Хорошо, что отец заботливый.
![Девять возвращений [Повести и рассказы]](/storage/book-covers/ed/ed7af831d7446cc273c19395f0b07a748a40724c.jpg)
