Избранные произведения в 2 томах. Т. 2. Стихотворения 1970–1980; Проза 1966–1979 - [19]

– Ну, подруженька, дела!

Ты не девка из села,

А лихой солдатик!

До чего ж к лицу тебе

Гимнастерочка х/б!

Мы надели щегольски,

Набекрень, пилотки!

Ничего, что велики

Чуть не вдвое башмаки,

В километр обмотки,

Все, подружка, впереди:

И медали на груди,

И другая доля –

Лечь во чистом поле…

– Стройсь! На выход! –

Взвился крик.

Вышли мы из бани.

Вслед смотрел туркмен-старик

Грустными глазами.

Может, видел дочь свою…

Он сказал:

– Ее в бою

Ранило, однако.

Но нэ очень тяжело… –

И добавил:

– Повэзло… –

А потом заплакал…

1976

ПРИНЦЕССА

Лицо заострила усталость,

Глаза подчернила война,

Но всем в эскадроне казалась

Прекрасной принцессой она.

Пускай у «принцессы» в косички

Не банты – бинта вплетены,

И ножки похожи на спички,

И полы шинельки длинны!

В палатке медпункта, у «трона»,

Толпились всегда усачи.

«Принцессу» ту сам эскадронный

Взбираться на лошадь учил.

Да, сам легендарный комэска

Почтительно стремя держал!

Со всеми суровый и резкий,

Лишь с нею шутил генерал.

…А после поход долгожданный,

Отчаянный рейд по тылам,

И ветер – клубящийся, рваный,

С железным дождем пополам.

Тепло лошадиного крупа,

Пожар в пролетевшем селе…

Принцесса, она ж санинструктор,

Как надо, держалась в седле.

Она и не помнила время,

Когда (много жизней назад!)

Ей кто-то придерживал стремя,

Пытался поймать ее взгляд.

Давно уже все ухажеры

Принцессу считали сестрой.

…Шел полк через реки и горы –

Стремительно тающий строй.

Припомнят потом ветераны

Свой рейд по глубоким тылам,

И ветер – клубящийся, рваный,

С железным дождем пополам.

Тепло лошадиного крупа,

Пожар в пролетевшем селе…

Принцесса, она ж санинструктор,

Вдруг резко качнулась в седле.

Уже не увидела пламя,

Уже не услышала взрыв.

Лишь скрипнул комэска зубами,

Коня на скаку осадив…

В глуши безымянного леса

Осталась она на века –

Девчушка, дурнушка, принцесса,

Сестра боевого полка.

1976

ВСТРЕЧА

Со своим батальонным

Повстречалась сестра –

Только возле прилавка,

А не возле костра.

Уронил он покупки,

Смяла чеки она, –

Громыхая, за ними

Снова встала Война.

Снова тащит девчонка

Командира в кювет,

По слепящему снегу

Алый тянется след.

Оглянулась – фашисты

В полный двинулись рост…

– Что ж ты спишь, продавщица? –

Возмущается хвост.

Но не может услышать

Этот ропот она,

Потому что все громче

Громыхает Война,

Потому что столкнулись,

Как звезда со звездой,

Молодой батальонный

С медсестрой молодой.

1976

«Всю жизнь от зависти томиться мне…»

Всю жизнь

От зависти томиться мне

К той девочке,

Худющей и неловкой –

К той юной санитарке,

Что с винтовкой

Шла в кирзачах пудовых

По войне.

Неужто вправду ею я была?..

Как временами

Мне увидеть странно

Солдатский орден

В глубине стола,

А на плече

Рубец солдатской раны!

1976

«Встречая мирную зарю…»

Встречая мирную зарю

В ночной пустыне Ленинграда,

Я отрешенно говорю:

– Горят Бадаевские склады…

И спутник мой не удивлен,

Всё понимая с полуслова,

Пожары те же видит он

В дыму рассвета городского.

Вновь на него багровый свет

Бросает зарево блокады.

Пятнадцать, тридцать, сотню лет

Горят Бадаевские склады…

1976

«ПИОНЕР-БОЛЬШЕВИК»

Этот холм невысок,

Этот холм невелик,

Похоронен на нем

«Пионер-большевик».

Да, на камне начертано

Именно так…

Здесь всегда

Замедляют прохожие шаг,

Чтобы вдуматься в смысл

Неожиданных слов,

Чтобы вслушаться в эхо

Двадцатых годов.

Хоронили горниста

Полвека назад,

Молчаливо шагал

Пионерский отряд.

Барабанная дробь,

Взлет прощальный руки.

Эпитафию вместе

Сложили дружки:

«Пионер-большевик,

Мы гордимся тобой –

Это есть наш последний

И решительный бой!»

Отгремели года,

Отгорели года.

Человек на протезе

Приходит сюда –

Партизанил в войну

Комсомольский отряд,

Лишь один партизан

Возвратился назад.

Возвратился один,

И его ли вина,

Что порой без могил

Хоронила Война?..

Потому и приходит,

Как перст, одинок,

Он на холм, где лежит

Школьный старый дружок –

Тот, кого подстерег

Злой кулацкий обрез…

Гаснет день.

Заливаются горны окрест.

Искры первых костров

Светлячками летят –

Как полвека назад,

Как полвека назад.

И о холм ударяется

Песни прибой:

«Это есть наш последний

И решительный бой!»

1976

«Брожу, как в юности, одна…»

Брожу, как в юности, одна

В глухих лесах, по диким склонам,

Где обнимает тишина

Меня объятием влюбленным,

Где отступает суета

И где за мною вместо друга,

Посвистывая, по пятам

Смешная прыгает пичуга.

Где два орла, как петухи,

Сцепившись, падают на тропку,

Где изменившие стихи

Опять стучатся в сердце робко.

1976

ПРЕДВЕСЕННЕЕ

Так было тихо, что казались,

Вдруг оглушившие меня,

Прыжки испуганного зайца

Тяжелым топотом коня.

Так было тихо, было тихо,

Что в предвесенней тишине

Смятенье и неразбериха,

Как волны, улеглись во мне.

Я знаю – скоро растворится

В душе последний тонкий лед,

Поскольку тенькают синицы: –

Зима прошла, весна идет!

1976

В ЛЕСУ

Там, где полынью пахнет горячо,

Там, где прохладой тонко пахнет мята,

Пульсировал безвестный родничок,

От глаз туристов зарослями спрятан.

И что ему судьба великих рек? –

Пусть лакомится еж водою сладкой!

…Давным-давно хороший человек

Обнес источник каменною кладкой.

Как маленький колодезь он стоял.

Порой листок в нем, словно лодка, плавал.

Он был так чист, так беззащитно мал,

Вокруг него так буйствовали травы!..

Однажды, бросив важные дела

И вырвавшись из городского плена,

Я на родник случайно набрела

И, чтоб напиться, стала на колено.

Мне родничок доверчивый был рад,