Избранные произведения: в 2 т. Том 1: Повести и рассказы - [5]

Проблема проблем. Автор обстоятельно и принципиально исследует ее, например, в рассказе «День рождения». Кто он, герой рассказа Костя? Шалопай? Бездельник? Трус? Поведение подростка дает достаточно оснований для любой из этих «квалификаций». Да, в сущности, не столь уж они и различны между собой — как говорится, хрен редьки не слаще. Устанавливая меру ответственности героя за свои поступки, автор не ставит на этом точку. Он исследует другие причины формирования уродливой личности — систему воспитания Костиных родителей. Устами деда, человека, прожившего безупречную трудовую жизнь, говорится: «Родители у тебя, действительно, трудяги, а растили вас с Ленкой (сестра Кости. — И. К.) как мещане: переласкали, перехвалили и… и совсем не приучили к главному — к работе!» И далее в ответ на оправдание Кости, что «батюшка с матушкой не научили» его труду, старик замечает: «Ты вот сказал — не научили! Учат специальности, а к работе приучают, сызмала, едва руки возьмут что-то, похожее на инструмент… Это разные вещи, молодой человек, совсем разные! Образование и воспитание».

В толковании проблемы — «как жить, кем быть» писатель нередко обращается к нравственным ценностям, сформировавшимся на войне, как к мерилу достоинств человеческих. Это воистину великие и непреходящие ценности. Подтвержу это лишь одним примером. Бывший фронтовик, Виктор Степанович («На закате»), оказавшись в состоянии «немыслимой покинутости, и не просто печали, а боли», вспоминает фронтовое братство, «как ты лежал на дне оврага, может быть, последним взглядом прощаясь с голубым небом и белым облаком, откупающимся от ветра потерянными курчавинами, а по склону с разных сторон к тебе бежали знакомые и незнакомые, чтобы спасти. Как водитель полуторки в считанные минуты, оставшиеся в твоем владении, спешил домчаться до госпиталя, но внезапно притормаживал и каждым колесом по очереди переползал через ухабы… Как хирург без промедления надевал халат с пятнами вчерашней или позавчерашней крови, которую ни выкипятить, ни выстирать, и еще находил миг для полушутки: «Гляди-ка! Овраг спас! А то отшибло бы все нутро, начиная с сердца!»

Нет, не овраг, а друзья спасли. Не было вокруг чужих…»

Тут я подхожу к другой большой теме в прозе Дмитрия Холендро: Великая Отечественная война, подвиг народа, защищавшего свою Родину.

Война, входившая в сознание и сердце будущего писателя во всем трагизме и героизме, не могла оставаться в его памяти как нечто неприкосновенное и тогда, когда он писал о людях послевоенной поры, она так или иначе выказывала себя в их судьбах. Со временем она заявляла себя все настойчивее и решительнее. У Холендро появились рассказы, уже полностью обращенные в огневые фронтовые: «Первый день весны», «Третий Коля», «За подвигом», «Комендант причала», «Мальчишки» и др. В основе каждого из них какой-либо фронтовой случай, это как бы рассказы-воспоминания. Не все из них выдержали проверку временем (видимо, Холендро поэтому и не счел возможным включить их в «Избранное»). Но лучшие выдержали, представляют интерес и сегодня. Таким, например, является «Первый день весны», привлекающий внимание прежде всего своей фактурой, «материалом», однако не только им. В событиях, связанных с судьбой дома знаменитого русского писателя (имя его не называется, но не трудно догадаться, что это А. П. Чехов) в первый день освобождения Ялты, в событиях, по меркам войны не столь и масштабных, проявляются противостоящие друг другу гуманизм социализма и антигуманизм фашизма, мораль созидания и «мораль» разрушения.

Но рассказы о поре военной при всех своих достоинствах лишь фрагменты того огромного, что хранила память. Вызревало нечто большее… В 1965 году Холендро печатает рассказ «Яблоки», на основе которого чуть позже пишет повесть «Яблоки сорок первого года». Повесть о войне, но не о боевых действиях, не о переднем крае, а о тыле. Построив самобытный сюжет, а самобытность его в простоте (эшелон с яблоками — подарок трудящихся Узбекистана защитникам Родины — идет в Москву, на фронт), автор создал и своеобычный национальный характер. Имя главного героя повести не называется, просто — Старик, и эта нарочитая безымянность еще отчетливее символизирует типичность героя.

Старик прекрасный рассказчик, фантазер, подлинное и вымышленное сливается в его рассказе воедино, но цель его фантазирования совсем не в том, чтобы приукрасить время и людей, а опоэтизировать таким способом истинную правду о героическом времени и советском народе, сплотившемся в борьбе с фашистскими ордами.

Автор повести, как упоминалось, родился и какое-то время жил в Ташкенте, и созданный им образ старика-узбека в известном смысле — выражение авторской признательности народу и республике, где он рос.

Высказана в повести одна существенная для писателя мысль, своего рода его эстетическая декларация: «искусство нуждается в честности. Как зеркало, в которое мы смотримся всю жизнь… Приукрашенное — не настоящее. И нет ничего прекраснее самой жизни, а ложь, даже ничтожная, страшна как раз отказом от живого».

Свое эстетическое кредо Холендро высказал, вернее напомнил его, незадолго до выхода другой повести на военную тему — «Пушка», и можно полагать, что в процессе работы над ней проблема верности правде жизни основательно занимала писателя. И он показал правду первых, невероятно тяжелых для армии и народа месяцев войны. Показал разрушение и уничтожение врагом всего, что было создано руками советских людей, человеческое горе, страдания. Вместе с тем писатель рассказал о беззаветном мужестве и стойкости наших воинов, о крепости их духа, о непоколебимой вере в то, что желанный день непременно настанет — враг будет остановлен, повернут вспять, разбит… Это и есть самая высокая правда об Отечественной войне. Ведь и в отступлениях 41-го года, в крови, в неисчислимых жертвах были заложены ростки нашей грядущей победы.