Избранные произведения. Том 2 - [6]

фараона как бы богом или заступающим его место.

О

пророках мы будем говорить в следующей главе; здесь же поведем

речь о пророчестве; изданного ему определения уже следует, что

естественное познание может быть названо пророчеством. Ибо то, что

мы познаем при помощи естественного света, зависит только от

познания бога и его вечных решений. Но так как это естественное

познание обще всем людям (оно ведь зависит от общих всем людям

оснований), поэтому оно не столь ценится толпой, всегда падкой до

редкого и чуждого ее природе и презирающей естественные дары; вследствие этого толпа желает, чтобы естественное познание было

исключено, когда

__________________

* См. примеч. I.

17

17

речь идет о пророческом познании. Тем не менее естественное

познание, как и любое другое, может с одинаковым правом

называться божественным, так как его как бы подсказывают нам

природа бога, поскольку мы причастны к ней, и решения бога; и

отличается оно от того, которое все называют божественным, лишь

тем, что последнее простирается дальше границ первого и что законы

человеческой природы, рассматриваемые сами по себе, не могут быть

его причиной. Что же касается достоверности, которую естественное

познание в себе содержит, и источника, из которого оно проистекает

(именно бога), то оно никоим образом не уступает пророческому

познанию, если только кто-нибудь не желает думать или, вернее

сказать, грезить, что пророки хоть и имели человеческое тело, но

душа у них была нечеловеческая и потому их ощущения и сознание

были совсем другой природы, нежели наши.

Н

о хотя естественное познание и божественно, однако

распространители его не могут быть названы пророками*. Ибо то, чему они учат, и остальные люди с равною достоверностью и

основательностью, как и они, могут усмотреть и принять, и притом не

на веру только.

И

так, коль скоро наша душа на основании того только, что она

объективно 5 содержит в себе природу бога и причастна к ней, имеет

возможность (способность, мощь — potentia) образовать некоторые

понятия, объясняющие природу вещей и научающие образу жизни, то

мы по справедливости можем считать природу души, если ее так

понимать, за первую причину божественного откровения. Ведь все то, что мы ясно и отчетливо понимаем, все это нам подсказывает идея

бога (как мы только что указали) и природа, и притом не словами, но

гораздо более превосходным образом, лучше всего согласующимся с

природой души, как, без сомнения, всякий, отведавший достоверности

разума, на себе испытал. Но так как я намерен говорить

преимущественно только о том, что касается одного Писания, то о

естественном свете достаточно и того немногого, что я сказал.

Поэтому перехожу к другим причинам и средствам, которыми бог

открывает людям то, что превосходит границы естественного

познания, а также и то, что не превосходит их (богу ведь

__________________

* См. примеч. II.

18

18

ничто не препятствует сообщать людям другими способами то самое, что мы познаем посредством естественного света), с целью разобрать

их подробнее.

Н

о, разумеется, все, что можно сказать об этом, должно заимствовать из

одного Писания. В самом деле: что мы можем сказать о вещах, превышающих границы нашего разума, кроме того, что передается

нам устно или письменно самими пророками? И так как в настоящее

время, насколько я знаю, у нас нет никаких пророков, то нам ничего

не остается, как развернуть священные фолианты, оставленные нам

пророками, развернуть, конечно, с той осторожностью, чтобы о

подобных вещах мы не утверждали или не приписывали самим

пророкам ничего такого, чего они сами ясно не высказывали. Но

прежде всего здесь нужно заметить, что евреи никогда не упоминают

о посредствующих или частных причинах и не заботятся о них, но

всегда из религиозного и благочестивого побуждения или (как толпа

обыкновенно выражается) из преданности богу относят все к нему.

Ведь если, например, они получили от торговли деньги, то говорят, что они богом им посланы; если они желают, чтобы случилось что-

нибудь, то говорят, что бог расположил их сердце к этому; и если

также они додумываются до чего-нибудь, то говорят, что это им бог

сказал. Поэтому не все то, о чем Писание говорит как о сказанном

кому-нибудь богом, нужно считать за пророчество и

сверхъестественное познание, но только то, что Писание прямо

называет пророчеством, или когда из" обстоятельств рассказа следует, что было пророчество, или откровение.

И

так, если мы пересмотрим священные свитки, то увидим, что все, что

бог открывал пророкам, было открыто им или в словах, или в образах, или тем и другим способом, т.е. в словах и образах. Слова же, а равно

и образы были либо действительные и вне воображения слышащего