Избранные произведения. Том 2 - [4]
самым ясным образом. И вот при такой осторожности я выработал
метод толкования священных фолиантов и, руководствуясь им, стал
прежде всего спрашивать: что такое пророчество? и каким образом
бог открывал себя пророкам? и почему они были приятны богу?
потому ли именно, что они имели возвышенные мысли о боге и
природе, или же только за благочестие? После того как я узнал это, я
легко мог определить, что авторитет пророков имеет значение только
относительно практической жизни и истинной добродетели; в
остальном же их мнения нас мало касаются. Узнав это, я задался
вопросом: на каком основании евреи были названы избранниками
бога? Когда же я увидел, что основанием для этого было лишь то, что
бог выбрал им известную страну на земле, где они могли бы спокойно
и удобно жить, то я понял, что законы, открытые Моисею богом, были
не чем иным, как законодательством отдельного еврейского
государства, и, стало быть, законы эти никто, кроме евреев, не должен
был принимать; да и евреев-то они касались, лишь пока существовало
их государство. Далее, чтобы узнать, можно ли на основании Писания
заключать, что человеческий ум от природы испорчен, я захотел
исследовать, была ли всеобщая религия, или божественный закон, открытый через пророков и апостолов всему человеческому роду, чем-либо иным, нежели то, чему нас учит и естественный свет; и
потом, совершались ли чудеса вопреки порядку природы и убеждают
ли они нас в существовании и промысле божьем вернее и яснее, чем
вещи, которые мы ясно и отчетливо понимаем через их первые
причины. Но так как в том, чему Писание определенно учит, я не
нашел ничего, что не согласовалось бы с умом или что противоречило
бы ему, и так как я видел, кроме того, что пророки учили только
вещам очень простым, которые каждый мог легко понять, и изложили
их таким слогом и подкрепили такими доводами, которыми дух
народа (multitudo) больше всего может быть подвигнут к
благоговению перед богом, то я вполне убедился, что Писание
13
13
оставляет разум совершенно свободным и что оно с философией
ничего общего не имеет, но что как одно, так и другая опираются на
свою собственную пяту. А чтобы доказать это непреложно и
определить все дело, я показываю, как должно толковать Писание, и
показываю, что все познание о нем и о духовных вещах должно
черпаться только из него, а не из того, что мы познаем при помощи
естественного света. Затем перехожу к показу тех предрассудков, которые произошли оттого, что народ (преданный суеверию и
любящий остатки старины больше самой вечности) лучше почитает
книги Писания, нежели само слово божие. После этого показываю, что откровенное слово божие есть не некоторое известное число книг, но простое понятие божественной мысли, открытой пророкам, именно: понятие о почитании бога всем сердцем путем соблюдения
справедливости и любви. Показываю и то, что в Писании учение
излагается сообразно с понятиями и мнениями тех, кому пророки и
апостолы имели обыкновение проповедовать это слово божие. Это
они делали для того, чтобы люди принимали его без всякого
сопротивления и всей душой. Затем, показав основание веры, я
заключаю, наконец, что предмет откровенного познания (cognitio revelata) есть не что иное, как повиновение, и что поэтому оно
совершенно отличается от естественного познания (cognitio naturalis) как предметом, так и основаниями и средствами и ничего с ним
общего не имеет, но как то, так и другое владеют своею областью, не
предъявляя никакого возражения друг другу, и ни одно из них не
должно быть в подчинении у другого. Далее, так как склад ума у
людей весьма разнообразен и один лучше успокаивается на одних, другой — на других мнениях и что одного побуждает к благоговению, то в другом вызывает смех, то из этого согласно с вышесказанным я
заключаю, что каждому должна быть предоставлена свобода его
суждения и власть (potestas) толковать основы веры по своему
разумению и что только по делам должно судить о вере каждого, благочестива она или нечестива. В этом случае, следовательно, все
будут в состоянии повиноваться богу свободно и от всей души и
будут цениться у всех только справедливость и любовь. Указав этим
на свободу, которую божественный закон откровения предоставляет
каждому, я перехожу к другой части исследования, именно: показываю,
14
14
что эта самая свобода, не нарушающая спокойствия в государстве и
права верховной власти, может и даже должна быть допущена и что
она не может быть отнята без большой опасности для мира и без
большого вреда для всего государства. Чтобы доказать это, я начинаю
«Этика» – произведение выдающегося голландского философа Бенедикта Спинозы (лат. Benedictus de Spinoza, 1632 – 1677).*** В этой книге философ излагает свои мысли о Боге, об эмоциях и их власти над человеком, а также о могуществе человеческого разума. Произведение очень структурировано – к каждой теории автор подает доказательство и выводы. Бенедикт Спиноза пользовался большим авторитетом среди единомышленников. Самая престижная премия Нидерландов в области науки названа в его честь.
Радикальный вольнодумец Спиноза – один из отцов европейского Просвещения. Он создал необычайно глубокое и стройное философское учение, положил начало научной критике Библии и, что немаловажно, сумел прожить жизнь в гармонии со своей теорией. «Этика» Спинозы – не только бесспорный шедевр философской мысли, но и одно из труднейших для понимания произведений. Острая полемика вокруг этой книги длится столетиями. Природа мира и человека, устройство разума и метод познания истины, наша свобода и смысл жизни – таковы главные темы размышлений Спинозы, представленные в настоящем издании.
Бенедикт Спиноза – уникальный мыслитель эпохи нидерландского Ренессанса, чей вклад в философию как богословского, так и политического характера поистине невозможно переоценить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.