Избранные произведения. Том 2 - [42]
сомневаться в нем, между тем как без них мы абсолютно могли бы
быть уверены в нем, именно: зная, что все следует известному и
неизменному порядку
__________________
* См. примеч. VI.
91
91
природы. Но положим, что чудо есть то, что не может быть объяснено
естественными причинами. Это можно понимать, конечно, двояко: или оно имеет действительно естественные причины, которые, однако, человеческим разумом не могут быть найдены; или же оно
никакой причины, кроме бога или воли божьей, не признает. Но так
как все, что совершается по естественным причинам, совершается
также только вследствие мощи и воли божьей, то необходимо в конце
концов должно прийти к тому, что чудо собственно — имеет ли оно
естественные причины или нет — есть нечто, чего причиной
объяснить нельзя, т.е. нечто, превосходящее человеческое понимание.
Но из дел (opera) и вообще из того, что превосходит наше понимание, мы ничего не можем понять. Ибо все, что мы ясно и отчетливо
понимаем, то должно становиться для нас известным само через себя
или через иное, что само через себя ясно и отчетливо понимается.
Поэтому из чуда, или дела, превышающего наше понимание, мы не
можем понять ни сущности, ни существования божьего, ни вообще
чего-либо о боге и природе; но, наоборот, зная, что все богом
определено и установлено и что действия природы вытекают из
сущности бога, законы же природы суть вечные решения и изволения
божьи, безусловно должно заключить, что мы тем лучше знаем бога и
волю божью, чем лучше знаем естественные вещи и чем яснее
понимаем, каким образом они зависят от своей первой причины и
каким образом они действуют по вечным законам природы. Поэтому
по отношению к нашему разуму с гораздо большим правом должно
называть делами бога и относить к воле божьей те дела, которые мы
ясно и отчетливо понимаем, нежели те, которых мы вовсе не знаем, хотя они весьма занимают воображение и возбуждают в людях
удивление к себе, так как те только дела природы, которые мы ясно и
отчетливо понимаем, дают более высокое познание о боге и яснее
всего указывают волю и решения бога. Следовательно, те, которые
прибегают к воле божьей, когда не знают чего-либо, просто
пустословят. Забавный, конечно, способ признаваться в неведении!
Далее, хотя из чудес мы и могли бы что-нибудь вывести, однако
никоим образом из них нельзя было бы вывести существование бога.
Ибо так как чудо есть ограниченное дело (opus limitatum) и всегда
выражает только известную и ограниченную мощь, то несомненно, что мы из
92
92
такого действия не можем заключать о существовании причины, мощь
которой бесконечна, но — самое большее — о существовании
причины, мощь которой больше. Говорю самое большее: ведь из
стечения многих причин может последовать какое-нибудь дело, которого сила и мощь хотя меньше мощи всех причин, вместе взятых, но гораздо больше мощи каждой причины в отдельности. Но так как
законы природы (как мы уже показали) распространяются на
бесконечное и мыслятся нами под некоторой формой вечности и
природа поступает согласно им в известном и неизменном порядке, то
постольку сами они в какой-то мере показывают нам бесконечность, вечность и неизменность бога. Итак, мы заключаем, что через чудеса
мы не можем познать бога и его существование и промысл, но об этом
гораздо лучше можно заключать из прочного и неизменного порядка
природы. В этом заключении я говорю о чуде, поскольку под ним
разумеется не что иное, как дело, которое превышает — или о
котором думают, что оно превышает, — человеческое понимание.
Ибо, поскольку мы предположили бы, что оно расстраивает или
прерывает порядок природы или противоречит ее законам, постольку
(как мы сейчас показали) оно не только не могло бы дать никакого
познания о боге, но, напротив, отняло бы и то, которое мы имеем от
природы, и заставило бы нас сомневаться в боге и во всем. Здесь я не
признаю никакого различия между делом противоестественным (opus contra Naturam) и делом сверхъестественным (opus supra Naturam) (т.е., как некоторые говорят, делом, которое хоть и не противоречит
природе, однако не может быть произведено или сделано ею). Ибо так
как чудо происходит не вне природы, но в самой природе, то хотя бы
и утверждали, что оно сверхъестественно, однако оно необходимо
нарушает порядок природы, который мы в других случаях мыслим
прочным и неизменным в силу решений бога. Итак, если бы в природе
произошло что-нибудь, что не следует из ее законов, то оно
необходимо противоречило бы порядку, установленному богом в
природе навек посредством всеобщих законов природы, и, стало быть, оно было бы против природы и ее законов, а, следовательно, вера в
него заставила бы нас сомневаться во всем и привела бы к атеизму.
«Этика» – произведение выдающегося голландского философа Бенедикта Спинозы (лат. Benedictus de Spinoza, 1632 – 1677).*** В этой книге философ излагает свои мысли о Боге, об эмоциях и их власти над человеком, а также о могуществе человеческого разума. Произведение очень структурировано – к каждой теории автор подает доказательство и выводы. Бенедикт Спиноза пользовался большим авторитетом среди единомышленников. Самая престижная премия Нидерландов в области науки названа в его честь.
Радикальный вольнодумец Спиноза – один из отцов европейского Просвещения. Он создал необычайно глубокое и стройное философское учение, положил начало научной критике Библии и, что немаловажно, сумел прожить жизнь в гармонии со своей теорией. «Этика» Спинозы – не только бесспорный шедевр философской мысли, но и одно из труднейших для понимания произведений. Острая полемика вокруг этой книги длится столетиями. Природа мира и человека, устройство разума и метод познания истины, наша свобода и смысл жизни – таковы главные темы размышлений Спинозы, представленные в настоящем издании.
Бенедикт Спиноза – уникальный мыслитель эпохи нидерландского Ренессанса, чей вклад в философию как богословского, так и политического характера поистине невозможно переоценить.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.