Избранные произведения. Том 1 - [17]

– Благодарю. Моя очередь,– сказал капитан.– В каком случае сделаем мы больше: если уйдем или если останемся? Если уйдем, то будем носителями информации, всего лишь. Если останемся, то предпримем какие-то действия, будем активной силой. Ясно, что больше сделаем мы во втором случае. Считаю, что человек всегда должен стараться сделать максимум возможного в данных условиях. Я за то, чтобы действовать.

– Друзья мои,– проговорил Шувалов,– большинство из вас – за то, чтобы остаться и действовать. Однако... Доводы ваши звучат достаточно убедительно, но если мы ошибаемся... Мы ведь, по сути, решаем судьбу и Земли, и нашу...– Он запинался, ему очень не хватало сейчас современников, людей, с которыми он ощущал неразрывную связь, вместе с которыми составлял нерушимое единство, кристаллическую решетку, где каждый атом знал свое место и все вместе они обеспечивали прочность системы. Те, кто был здесь, экипаж, не знали такого счастья, быть одним из многих, они привыкли быть сами по себе, решать сами и отвечать сами – но не было ли в этом громадного неуважения ко, всем остальным людям, пренебрежения ими? А единственный его современник, Аверов, думает иначе; возможно, он хочет поскорее запустить свои конструкции, испытать, убедиться – это можно понять, но можно ли с этим согласиться?..

Поднялся Иеромонах.

– Мы с Георгием согласны с остальными. Мы были неправы.

– Друзья мои, я, откровенно говоря, не знаю... Неужели?.. Он умолк, закрыл глаза и несколько секунд сидел так. Потом поднял голову.

– Хорошо. Сделаем все, что можем. В конце концов... Капитан, в таком случае надо приступить к монтажу установок воздействия.

–. Когда начнем?

– Сейчас же, капитан.

Объект № 11 получил имя «Даль». Изо всех древних алфавитов на этот раз для обозначения светил был избран арабский, и* «даль» было всего лишь названием одной из его букв. Звезда имела и свой номер по каталогу, но в экспедиции привилось просто «Даль» – так выходило короче и красивее

Шувалов намеревался, описывая сужающиеся витки, подходить к объекту все ближе, непрерывно зондируя звезду до тех пор, пока не станет возможным прийти к однозначному выводу относительно реальности угрозы – или наоборот, ее эфемерности.

Все понимали, что исследование потребует времени и опасность для корабля и живущих в нем людей будет непрерывно возрастать. Но выбора не было.

Ощущение опасности, как ни странно, придало людям бодрости. И в первую очередь – экипажу: опасность – это было что-то из прошлого, из молодости, из той жизни, которую они (каждый про себя) считали единственно реальной, настоящей. Для ученых чувство опасности, непрерывной угрозы явилось чем-то совершенно новым: переживать такое им не приходилось. В первые дни непривычное ощущение их тяготило; потом, неожиданно для самих себя, они нашди в нем какой-то вкус. Им стало казаться, что новая жизнь, жизнь в орасности, отличалась от прежней, спокойной, как морская вода от водопроводной: у нее был резкий вкус и тонкий, бодрящий зап#х, заставлявший дышать глубоко и ощущать каждый вдох как значительное и радостное событие.

Вряд ли ученые признавались даже самим себе в том, что такое отношение к жизни возникло у них под влиянием шестерых человек из других эпох, которые относились к жизни именно так. Работали быстро, даже с каким-то ожесточением. На звезду Даль поглядывали теперь с, опаской. Красивое светило оказалось коварным. Хотелось поскорее сделать все и оказаться подальше от него.

– Нет, Уль, это не мед, а желчь, какой-то сгусток желчи. И даже не желчь. Большая желтая дикая кошка, что притаилась в засаде и ждет, пока охотник подойдет поближе... Готово.

– Закрепляем.

– Есть. Тяжелая штука...

– Ты носил и потяжелее, верно?

– То была охота. Удачная охота. Тот груз не тяготил. Вот я помню...

– Сейчас тоже охота, Питек. Большая охота. Осторожно, Рука: доверни-ка еще...

– У нас будет пять стрел в воздухе, капитан.

– Да, Рука: пять стрел в воздухе. Стрелять будем быстро и точно. Рыцарь выведет нас точно на цель.

Уве-Йорген подключал фидер. Он поднял голову:

– Впервые в жизни буду действовать оружием, об устройстве которого не имею ни малейшего представления. Странное чувство.

– Не беспокойся, Рыцарь. Преимущества На нашей стороне: мы в латах, а враг раздет догола. Не по-рыцарски, верно?

– Даль – не рыцарь. Скорее – сарацин с закрытым лицом.

– Разве они закрывали лица, Рыцарь?

– Ну, бывало и так. Однажды... Но мне пора подключать второй. Заканчивайте.

– Сарацин – это человек? Нет, Рыцарь, Даль – все-таки дикая кошка. Злобная, глупая дикая кошка. И ее донимают блохи.

– Какие еще блохи? Давайте, давайте, ребята. Так что за блохи?

– Это была не пчела – то, что я видел тогда. Я подумал о пчеле, когда решил, что звезда похожа на мед. Но это кошка, которая сначала притворилась медом. И не пчела, пчелы не ползают по диким кошкам: то была блоха, черная блоха на желтой шерсти... Стоп! Хорош!

– А я и забыл. Все никак не соберусь поглядеть снимки. Ты отдал их ученым?

– Да, только они тоже не смотрели: все считают и считают.

– Хорошо, это не к спеху. Главное мы знаем. Нет, конденсатор вдвоем не поднять. Ну-ка, все разом! Взяли!