Избранные произведения писателей Дальнего Востока - [209]

— Но ведь это средство против глистов!

— Начался понос. Температура через несколько дней упала, но на ягодице появился болезненный нарыв. Опасаясь, что это какая-то дурная болезнь, Ясуко не пошла к врачу и лечилась антибиотическими мазями и присыпками.

— Теперь я понимаю, почему она не принимала ванну. Боялась нас заразить.

— Потом нарыв вскрылся, и ей полегчало. Но опять начался жар и полезли волосы. Тут-то Ясуко поняла, что у нее лучевая болезнь, и решила, что ей конец. Она стала есть листья алоэ. Скрывать болезнь было невозможно, и Ясуко призналась тебе, Сигэмацу.

— А я-то не догадывался, почему у нашего алоэ срезаны листья. Говорят, алоэ помогает от малокровия. Бедная девочка надеялась вылечиться листьями алоэ.

— Да, не повезло ей! Как все это глупо! Почему она так испугалась какого-то жалкого нарыва? И отчего все время молчала? Ясно, что она даже не подозревала серьезности своей болезни. Совершенно ясно. — У Сигэко пресекся голос, и она тяжело вздохнула, не в силах продолжать. Тяжело вздохнул и Сигэмацу. Сейчас им оставалось только одно: как следует кормить племянницу и заботливо за ней ухаживать, положившись на врача и судьбу.

На следующий день разразилась гроза, и молнией расщепило огромную сосну, стоявшую среди развалин старинного самурайского дома, где некогда жил управляющий. Когда отхлестал дождь, пришел доктор Кадзита. Он обещал приходить каждые три дня. По его совету Ясуко поместили в отдельную, хорошо проветриваемую комнату в дальнем крыле дома. Сигэко выполняла роль сиделки и тайком от племянницы вела дневник ее болезни.

Кормить Ясуко решено было той же самой пищей, что и Сигэмацу, страдавшего легкой формой лучевой болезни.

— Если ей хочется спать — пусть спит, хочется гулять — пусть гуляет, — сказал на прощанье Кадзита. — Единственное правило, которое надо соблюдать неукоснительно, питаться три раза в день.

В нише комнаты, где жила больная, Сигэко повесила пейзаж, принадлежавший, должно быть, кисти знаменитого художника Таномура Тикудэн. Возможно, впрочем, что это была искусная подделка. Эту картину Сигэмацу выменял всего за три сё[113] риса и пять клубней дьявольских языков у одного галантерейщика из Синъити, который приехал в Кобатакэ спустя пять-шесть месяцев после окончания войны, в тот самый день, когда выпал первый снег. Туго, видимо, приходилось галантерейщику, если он пошел на такой обмен.

Сигэмацу избегал заглядывать в комнату, где лежала Ясуко, чтобы лишний раз не расстраивать ее. Ведь симптомы лучевой болезни появились у него значительно раньше, а теперь волею судьбы Ясуко чувствует себя много хуже, чем он. Сигэко подтвердила его опасения, однако сказала что домой, к родителям племянница не хочет. На второй день после того, как Ясуко поместили в отдаленной комнате, туда зашел Сигэмацу, чтобы поставить в вазу букет свежих гвоздик. Он был поражен переменой, которая произошла с племянницей за такой короткий срок. Ясуко исхудала. Кожа на лице приобрела зеленый оттенок и просвечивала — признак быстро развивающегося малокровия. Почувствовав на себе пристальный взгляд Сигэмацу, Ясуко закрыла глаза.

Сигэко подробно рассказывала Сигэмацу обо всех симптомах болезни и дала прочитать свои записи, которые делала каждый вечер перед сном. Они отнюдь не походили на записи, которые вносят в историю болезни медицинские сестры. Они были в форме дневника, где описания здоровья больной перемежались с личными впечатлениями, случайными заметками.

Прочитав дневник, Сигэмацу задумался. Надо бы показать его главному врачу больницы — Хосокава, который когда-то оперировал ему геморрой. Может быть, врач посоветует, что предпринять, чтобы спасти Ясуко; вместо истории болезни можно показать ему дневник... Решено, так он и сделает...

Перелистав несколько страниц, Хосокава сказал:

— Почему бы вам не отправить этот дневник в Комиссию по обследованию жертв атомной бомбардировки в Хиросиме? Здесь описана типичная для лучевой болезни картина. Эта комиссия собирает и хранит данные обследования пострадавших при атомной бомбардировке и время от времени составляет соответствующие отчеты.

Сигэмацу даже не знал о существовании такой комиссии. Доктор Хосокава рассказал, что осенью того года, когда окончилась война, исследовательская группа американской оккупационной армии вместе с врачами Токийского университета начала в Хиросиме работы, в ходе которых сфера ее деятельности расширилась и была образована Комиссия по обследованию жертв атомной бомбардировки. В задачу этой комиссии, придерживающейся, как говорят, высоких идеалов, входит обследование больных лучевой болезнью и сбор соответствующих статистических данных. Это учреждение изучает только причины возникновения и ход лучевой болезни, но лечением не занимается.

Состояние здоровья Ясуко волновало Сигэмацу гораздо больше, чем высокие идеалы Комиссии по обследованию жертв атомной бомбардировки, поэтому он вынужден был перебить Хосокава:

— Я знаю, что вы очень заняты, доктор, но прошу вас, если выдастся свободный часок, прочитайте этот дневник. Тогда вам станет ясно, почему я обращаюсь к вам за помощью. Родной нам человек страдает от лучевой болезни...