Избранные произведения - [5]

И царь торжественно вступил в свою столицу;

Окрестности ее внезапно процвели,

Во сретенье ему, казалось, рощи шли;

Суровостью времен веселость умерщвленна

В долинах и лесах явилась оживленна;

Как будто бы струи прешедый чермных вод,[29]

Ликует на холмах толпящийся народ;

Подъемлет высоко Москва верхи златые,

И храмы пением наполнились святые;

Любовью видит царь возженные сердца,

Зрит в подданных детей, они в царе — отца;

На лицах радости, в очах увеселенье,

И духом сладкое вкушает умиленье.

Коль царь всевышню власть нечестием гневит,

Натура вся тогда приемлет смутный вид;

Но если под венцом сияет добродетель,

Ликует весь народ, натура и владетель.

Казалось, Иоанн вновь царство приобрел;

Избранной думе быть в чертоги повелел;[30]

Доныне стольный град стенящий, утружденный

Явился, будто бы осады свобожденный.[31]

1779

АНАКРЕОНТИЧЕСКИЕ ОДЫ

О силе разума

Когда Всесильно Слово

Вселенну основало

И перст творца уставил

Порядок всей Природы,

Тогда земные доли

Прияли вид и тело

И все одушевились

Единым дохновеньем.

Там холм восколебался

И целой вышиною

В слона преобращался.

Прорвав земные недры,

Свирепый лев выходит;

Его ужасным ревом

Леса вострепетали.

Тогда левиафаны

В морских волнах взыграли,

И тяжестню тела

Струи обременили.

Пречудны риноцеры[32]

Из крепких камней вышли.

Мгновенное рожденье

Оставить не успело

Из прежнего сложенья,

Кремнистой чешуею

Еще они покрыты.

Тогда взвилися птицы

На воздухе крылами;

Все твари получили

Различны дарованьи.

Кто скорыми ногами,

Кто острыми рогами,

Кто мягкою волною

Природой награждены.

Уже леса и горы

Животных стали полны;

В воде взыграли рыбы,

Под облаками птицы

И по лесам запели;

И каждое вещало

Природы новы мысли.

Потом из недров бренных

И человек выходит,

Наг, слаб и безоружен.

Студеный ветер гонит

Его в леса, в пещеры;

Но тамо дики звери

Бессильного стращают;

Ни сил, ни обороны,

Ни легких крыл к полету,

Ни твердости к сраженью,

Руна к согренью тела

Сей смертный не имеет.

Натура, видя бедность

Такой несчастной твари,

Дабы вещей порядок

На нем не прерывался,

За многи дарованьи,

Которы истощила

На множество животных.

Ему для обороны

Дала единый разум.

Тотчас свирепость львова

И дикость алчна зверя

Им стали укрощенны.

Он сильных повергает

И лютых укрощает,

И все земные твари

Ему покорны стали.

Но то не насытило

Властолюбивый разум;

Он жителей воздушных

Подверг своим законам,

И прихотям, и власти.

В глубину морскую

Он руку простирает

И тварей собирает,

Да власть его познают.

Все твари встрепетали

Непостижимой силы;

Кто бегал рог ягненка,

Тот ныне челюсть Львову

Иль тигрову терзает,

Слона одолевает,

И пищу и одежду

С животных собирает.

О разум, сильный разум!

Царем ты человека

Над тварью мог поставить;

Его ты укрепляешь,

Его вооружаешь,

Его ты согреваешь;

Игралищем Натуры,

Он силы чужд родился,

Колико нам ты нужен.

Из наших бедствии видно.

1762

СТАНСЫ

«Только явятся…»

Только явятся

Солнца красы,

Всем одеваться

При́дут часы.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

К должности водит

Всякого честь;

Полдень приходит —

Надобно есть.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Там разговоры

Нас веселят;

Вести и ссоры

Время делят.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Ложь и обманы

Сеет злодей;

Рвут, как тираны,

Люди людей.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Строги уставы

Мучат нас век:

Денег и славы

Ждет человек.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Тот богатится,

Наг тот бредет;

Тот веселится,

Слезы тот льет.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Счастье находим,

Счастье губи́м.

Чем жизнь проводим?

Ходим да спим.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Время, о! время,

Что ты? Мечта.

Век наш есть бремя,

Всё суета.

Боже мой, боже!

Всякий день то же.

Сколько ни видим

В мире сует,

Не ненавидим —

Любим мы свет.

Боже, о! боже.

Любим и то же.

1761

ОДЫ НРАВОУЧИТЕЛЬНЫЕ

Знатная порода

Не славь высокую породу,

Коль нет рассудка, ни наук;

Какая польза в том народу,

Что ты мужей великих внук?

От Рюрика и Ярослава

Ты можешь род свой произвесть;

Однако то чужая слава,

Чужие имена и честь.

Их прах теперь в земной утробе,

Бесчувствен тамо прах лежит,

И слава их при темном гробе,

Их слава дремлюща сидит.

Раскличь, раскличь вздремавшу славу,

Свои достоинства трубя;

Когда же то невместно нраву,

Так все равно, что нет тебя.

Коль с ними ты себя равняешь

Невежества в своей ночи,

Ты их сиянье заслоняешь,

Как облак солнечны лучи.

Не титла славу нам сплетают,

Не предков наших имена —

Одни достоинства венчают,

И честь венчает нас одна.

Безумный с мудрым не равняйся

И славных предков позабудь;

Коль разум есть, не величайся,

Заслугой им подобен будь.

Среди огня, в часы кровавы,

Скажи мне: «Так служил мой дед;

Не собственной искал он славы,

Искал отечеству побед».

Будь мужествен ты в ратном поле,

В дни мирны добрый гражданин;

Не чином украшайся боле,

Собою украшай свой чин.

В суде разумным будь судьею,

Храни во нравах простоту,—

Пленюся славою твоею

И знатным я тебя почту.

1769

Душенька перед зеркалом.

Гравюра Ф. Толстого. 1821 г.

Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.

БАСНИ

Фонтанна и Речка

В средине цветника Фонтанна кверху била

И громко о своих достоинствах трубила,

А близ ее текла

Река по камышкам, прозрачнее стекла.

Фонтанна гордая, шумя под облаками,

Сказала так Реке:

«Куда придвинулась ты, лужица, боками?

Не лучше ли б ползла, бедняжка, вдалеке