Избранное - [99]
— Пусть себе уходит, черт с ним, — весьма равнодушно обронил уполномоченный, — обойдемся! Опечатаем сейчас все шкафы и кассы и предупредим: тому, кто к ним притронется, не поздоровится! Ну-ка, товарищи, давайте сургуч, свечку, займемся…
Мужество господ банковских служащих не выдержало испытания: вид вооруженных людей побудил их ретироваться. Поставленный часовой оказался в опустевшем помещении. Теперь попробуй свои деньги взять… Вот до чего дошло!
А что творится в городской думе! Какие-то молодцы — не то приодевшиеся рабочие, не то конторщики из самых мелких — ходят по залам и кабинетам, ко всему по-хозяйски приглядываясь. И никто из господ гласных не отважится подойти к ним и выяснить, на каком основании они здесь разгуливают? А когда случившийся здесь настоятель городского собора, памятуя о своем пастырском долге, пошел навстречу пришельцам с вопросом:
— Вам, господа, собственно, что угодно? — ему в ответ заявили с усмешкой:
— Скоро узнаете… Очень даже скоро, батюшка, выспаться не успеете!
Батюшка тут же покинул дохнувшие опасностью залы городской ратуши, спеша восстановить душевное равновесие в натопленных горенках своего уютного и крепкого дома.
Несколько членов управы ринулись за помощью в управление милиции, но и тут неутешительная картина. Начальство сгинуло, столы пустуют, а в дежурке милиционеры напропалую митингуют. На запыхавшихся господ в шубах нараспашку и криво надетых котелках взглянули косо, и те, сразу смешавшись, ретировались.
Часу в девятом вечера к Николаю Егорычу, в полной растерянности метавшемуся по нежилому зальцу своего городского дома, прибежал полохливый сосед и сообщил, что отряд человек в тридцать вооруженных рабочих и солдат гарнизона занял здание городской думы. Обошлось без насилия: отцы города молчаливой цепочкой проследовали из кабинета, где непрерывно заседали, мимо посмеивающихся красногвардейцев и, одевшись, едва попадая в рукава без помощи швейцара, порасселись в сани и погнали в три кнута по домам.
Все это заставило Бурова уже близко к полночи выехать в Первино. Он решил вывезти оттуда вещи поценнее на склад в городе. Спасать он ехал сущие пустяки — это Николай Егорыч отлично сознавал, — но сидеть сложа руки и ждать полного разорения было невозможно: надо что-то делать!
Новая власть должна была неминуемо раздать имения крестьянам, хотя бы ей суждено было просуществовать сутки, — это Николай Егорыч ожидал твердо.
Привычная к ночным поездкам лошадь уверенно шла в темноте размашистой рысью. Не менее привычный к проселку седок вовсе не замечал толчков и ухабов, правда значительно смягченных упругими рессорами и кожаной подушкой сиденья. Погруженный в тревожное раздумье, он сидел, опустив голову, томясь сознанием наступившего конца, начисто зачеркивающего усилия всей жизни.
На какой-то просеке Буров обратил внимание на нежно засветлевшее впереди небо. Пожар! Должно быть, загорелась какая-нибудь деревенька, как должна неминуемо скоро запылать вся крестьянская Русь. Буров стал прикидывать: где бы это могло гореть? Впоследствии он вспоминал, как долго ему не приходило в голову, что горит именно его усадьба. И все же смутное предчувствие заставило его подобрать вожжи. Лес скоро загородил зарево, но, когда Буров снова выехал на открытое место, уже ясно было, что горит Первино. Тогда-то он и погнал.
Экипаж швыряло в стороны, обезумевший конь несся, не разбирая, куда ставить ноги, а Буров все настегивал и настегивал его. Расступившиеся вековые сосны открыли за рекой опушку первинского парка. Лошадь, влетев на мост, упала на колени. Бешеный окрик Бурова заставил ее справиться и мчаться дальше. На все вокруг ложились отсветы зарева. Можно было различить темнеющие у дороги канавки, изгородь, тянувшуюся вдоль сада, и силуэты лип — все, облитое сильным багровым сиянием.
Рысак громко и натужно хрипел. Мелькнуло в голове — придержать, но руки тут же снова еще злее передернули удила: что жалеть, что беречь, когда все так очевидно полетело в пропасть.
Когда Буров влетел на двор усадьбы, пожар подходил к концу. Огонь, отбушевав, уже смирно и деловито завершал расправу.
На раскаленных добела камнях фундамента высился темно-малиновый куб, повторявший очертания дома. Его стены из рудовых толстых бревен, сгорев, развалились не сразу, а продолжали стоять, обозначая фантастические палаты с дверными и оконными проемами: даже различались отдельные бревна, отделенные друг от друга темной полосой пазов. Жар опалил крайние деревья парка, оставил на месте декоративных кустов почерневшие прутья. Дивный дом из красных углей бросал переливающийся свет на толпу.
Буров на ходу соскочил с тарантаса, приткнул лошадь к крыльцу флигеля и зашагал к пожару. Загнанный рысак шатнулся и грузно упал с неловко подвернутой шеей. Хозяин даже не оглянулся. Неподалеку от дома стояли две нагруженные подводы. Вокруг них толпилось несколько мужиков и баб. Буров решительно направился к ним.
— Не ходи лучше, Егорыч, отступись, — окликнула его бабка Дарья. — Долго ль до греха! Народ, прости господи, на что хошь нынче способен…
Буров словно не расслышал.
Олег Васильевич Волков — русский писатель, потомок старинного дворянского рода, проведший почти три десятилетия в сталинских лагерях по сфабрикованным обвинениям. В своей книге воспоминаний «Погружение во тьму» он рассказал о невыносимых условиях, в которых приходилось выживать, о судьбах людей, сгинувших в ГУЛАГе.Книга «Погружение во тьму» была удостоена Государственной премии Российской Федерации, Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера и других наград.
Рассказы Олега Волкова о Москве – монолог человека, влюбленного в свой город, в его историю, в людей, которые создавали славу столице. Замоскворечье, Мясницкая, Пречистинка, Басманные улицы, ансамбли архитектора О.И. Бове, Красная Пресня… – в книге известного писателя XX века, в чьей биографии соединилась полярность эпох от России при Николае II, лихолетий революций и войн до социалистической стабильности и «перестройки», архитектура и история переплетены с судьбами царей и купцов, знаменитых дворянских фамилий и простых смертных… Иллюстрированное замечательными работами художников и редкими фотографиями, это издание станет подарком для всех, кому дорога история Москвы и Отечества.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.