Избранное - [98]
На обращенной к парку стороне дома пламя полыхало во всех проемах. Оно с воем и гудением выбрасывалось из окон и жадно лизало стены. Переплеты рам делили на квадраты бушевавший позади них огонь, потом они сами загорались желтым пламенем. Иногда огонь, прежде чем охватить комнату, ярко освещал ее. Свет проникал отовсюду, так что ни один предмет в ней не отбрасывал тени. Все вещи выглядели нарядными и невесомыми. Зеркала отражали тысячи огней. Сверкали хрустальные подвески ламп и абажуров, бронза подсвечников, стекла в развешанных по стенам рамках и кафели печей. Но это было как мимолетное видение — из пола, в щели дверей просачивались струйки дыма и заволакивали празднично сиявшее помещение. Толстые стекла зеркал разлетались на куски с треском, точно стреляли. Потом в непроглядном дыму начинали мелькать багровые языки пламени.
Страшнее всего огонь бушевал наверху — в мезонине и на чердаках. Пробравшись по лестничной клетке, он быстро охватил низкие комнаты и пробил себе ход на чердак. Здесь он вошел в настоящую силу, все вспыхнуло сразу, почти одновременно во всех концах: сухие как порох, густо покрытые пылью стропила, обрешетка крыши, сваленная тут ломаная мебель и стопы старых журналов. Возникшие вихри пробивали крышу, целые участки ее взлетали кверху, и в образовавшееся отверстие с воем выбрасывался столб огня. В бушующих волнах пламени возникали и тонули обуглившиеся балки и стропила. Каждый раз, как они обваливались в огонь, оттуда взметывались снопы искр и, завиваясь, уносились ввысь, подхваченные клубами раскаленного дыма.
Теперь все вокруг дома на большом пространстве было освещено, как днем. Ряды лип в парке выстроились багровыми шпалерами. Две ели возле дома не выдержали нестерпимого жара. Хвоя на них затлела, и с силой раскачивались, словно метались в отчаянии, длинные мохнатые ветви.
Но вот в огне уже почти весь дом. Мужикам пришлось его покинуть, так по-настоящему и не добравшись до мерещившихся богатств. Языки огня бежали по наружным карнизам, великолепными факелами запылали балконы мезонина. Темными оставались одни наружные стены: оштукатуренные с двух сторон, они все еще не поддавались. Проемы в них глядели страшными красными глазищами. Прогоревшие потолки и крыша открыли дом сверху, и больше ничто не мешало огню. Он заполыхал вольным и веселым жарким костром, хороводы искр над ним мчались в темное небо.
Гудение и вой пожара несколько стихли — огонь равномерно потрескивал и шипел. То и дело срывались сверху обгоревшие бревна и глухо грохотали кирпичи обваливающихся печей. Дым уже не метался во все стороны, а подымался кверху сплошным плотным столбом.
Лежащий на всем кровавый отсвет окрасил и возбужденные лица крестьян. Они не отрываясь следили за бесконечно возникающей из пламени багрово-черной лентой дыма, за тем, как огонь подбирался к стенам, срубленным из толстенных сосновых бревен.
— Тысячу бы лет простояли! — дивились на них мужики.
На их глазах пожар расправлялся с домом, который прочно и, казалось, навсегда занял место в их жизни. Кто из них, едва научившись ходить, не привыкал изо дня в день, из года в год видеть его перед собой, не сделал его частью своих представлений о родных местах? Человек рос, мужал, старился, а барский дом стоял по-прежнему!
Сто лет назад выстроили эту громаду закрепощенные деды. И за эти сто лет кудашевские мужики, знавшие дом снаружи до мелочей, от конька до фундамента, никогда не видели его внутри. Как там жили, что в нем делалось и затевалось, — об этом они могли знать только понаслышке: дом упрямо блюл свою особенную, недоступную для мужиков жизнь. Огонь впервые позволил им заглянуть в барские покои, обнажил таинственное и проклятое жилье недосягаемых господ…
От жара полопались всегда недружественно блестевшие, косившиеся на мужиков стекла, дым закоптил белые, так свысока взиравшие на них колонны: штукатурка на них потрескалась, и они вот-вот вспыхнут свечками. Огонь снес крышу, возвышавшуюся над целым миром…
Досада на то, что мало чем пришлось поживиться, рассеялась. И мужики с удовлетворением поглядывали, как добросовестно и до конца делает огонь свое дело: чистая работа!
Николай Егорыч выехал из города в отчаянном настроении. Весь день прошел в тревожном ожидании, бесполезной беготне и толкании в городской думе. Лишь поздно вечером окончательно подтвердились ходившие в последние дни страшные слухи: Временное правительство низложено, и власть захватили большевики. Это, конечно, не по Сеньке шапка. Буров не сомневался, что большевистские комиссары более нескольких недель не продержатся. Но мало ли бед они могут натворить и за это время?
Вот уже подняли голову местные смутьяны: в помещение Общества взаимного кредита явился из Совета какой-то штатский в военной папахе и потребовал прекратить все платежи. Главный кассир ответил ему на это твердо, что единственным распорядителем вверенных ему сумм признает господ членов правления. И тут же демонстративно замкнул сейф и спрятал ключ в карман. А что толку? Уполномоченный Совета только пожал плечами и кивнул двум незаметно вошедшим солдатам.
Олег Васильевич Волков — русский писатель, потомок старинного дворянского рода, проведший почти три десятилетия в сталинских лагерях по сфабрикованным обвинениям. В своей книге воспоминаний «Погружение во тьму» он рассказал о невыносимых условиях, в которых приходилось выживать, о судьбах людей, сгинувших в ГУЛАГе.Книга «Погружение во тьму» была удостоена Государственной премии Российской Федерации, Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера и других наград.
Рассказы Олега Волкова о Москве – монолог человека, влюбленного в свой город, в его историю, в людей, которые создавали славу столице. Замоскворечье, Мясницкая, Пречистинка, Басманные улицы, ансамбли архитектора О.И. Бове, Красная Пресня… – в книге известного писателя XX века, в чьей биографии соединилась полярность эпох от России при Николае II, лихолетий революций и войн до социалистической стабильности и «перестройки», архитектура и история переплетены с судьбами царей и купцов, знаменитых дворянских фамилий и простых смертных… Иллюстрированное замечательными работами художников и редкими фотографиями, это издание станет подарком для всех, кому дорога история Москвы и Отечества.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.