Избранное - [22]

После этого случая их отношения, и прежде далекие от сердечности, стали вовсе холодными. Елена Андреевна не могла забыть полученный афронт.

Втихомолку подошла старость с ее немощами. Случалось, Степанида, наперсница генеральши, передавала Александру Семеновичу жалобы барыни на его неисправную службу; не раз в последние годы ему не удавалось без посторонней помощи влезть на козлы. Все осязаемее чувствовал он приближение того черного дня, когда генеральше понадобится искать ему замену, и с тоской думал, что придется расходовать скопленный капитал. Этот страх заставлял Александра Семеновича урывать деньги, где возможно, чуть не выпрашивать чаевые и все более нагло обирать генеральшу.

5

Из состояния полудремоты, полузадумчивости старого лакея вывело приветствие незаметно подошедшего к нему человека:

— Александру Семенычу наше почтеньице! С приездом, ваше степенство!

Возле него стоял дородный мужчина средних лет, в сапогах с голенищами бутылками и в застегнутой, несмотря на жару, добротной темно-синей поддевке. Здороваясь, он приподнял над головой глубокий картуз. На медно-красном, полном и лоснящемся лице мягкие, закрывающие рот усы казались сделанными из льняной кудели. На лоб спадали густые пряди русых вьющихся волос. Глаза смотрели зорко, точно сверлили. Подбородок был чисто выбрит.

Александр Семенович сразу признал Николая Егоровича Бурова, деревенского мясника, поставлявшего окрестным помещикам мясо, умевшего вовремя одолжить им деньги под хорошие проценты и надежное обеспечение, на лету купить березовую рощицу или заливной лужок. Он торговал и лесом, держал две мельницы, гонял обозы, брался за всевозможные дела и, приписавшись в гильдию, втихомолку скупал в уездном городе недвижимость. Богател этот делец сказочно быстро.

— Ты почему… Как сюда попал? — строго спросил Александр Семенович, не отвечая на приветствие.

— От приказчика Ильи Прохорыча прознал, — говорит, приехали-с и изволили пройтить осматривать порядки. Я подумал, надо свое уважение засвидетельствовать, да и потолковать кое о чем-с, — добавил Буров, так пристально глядя на важного старика, что заставил того поднять глаза.

— Да, приехал, — нехотя проговорил Александр Семенович. — Здравствуй. Устал с дороги. Тебе что?

Не отвечая, Буров откинул полу поддевки, достал из глубокого кармана просторных штанов завернутый в красный платок сверток, подсел на скамейку и быстро огляделся кругом.

Вся в солнечных пятнах уходила в глубь парка аллея, и все решительно — песок, стволы, листва — сливалось и рябило в их веселой игре. Нигде ни души. Буров развернул платок и, достав из него пухлый, потертый бумажник, накрыл его рукой. Александр Семенович, не подавая виду, внимательно за ним следил.

— Вы, Александр Семенович, человек самостоятельный и умственный, и я на вас надеюсь. Тут один дедковский мужик, Филатовым Карпухой звать, повадился к Илье Прохорычу ездить — почитай всю зиму его охаживал. Улещает насчет мяса. Я наперед знаю: наобещает с три короба, а вы с ним намаетесь. Придется ее высокопревосходительству в скоромные дни постничать. Пьяница он, Александр Семенович, — скороговоркой добавил Буров и, еще раз оглянувшись, раскрыл бумажник, из которого выглянула порядочная пачка кредиток.

— Ну так что ж? Я при чем? Мое какое дело? — Александр Семенович пожал плечами, притворяясь невидящим и непонимающим.

— Да что вы такое говорите! — укоризненно воскликнул Николай Егорович. — Ведь как вы определите, так и будет, что мы — не знаем? Уж я вас прошу, заступитесь за сироту, замолвите за меня слово генеральше: пусть, мол, Буров по-старому мясо возит.

— Знаю я тебя, — грубовато прервал Александр Семенович, — тебе только ходу дай — начнешь мясо с душком да кое-какое возить, втридорога драть… Или забыл, какого барана нам летось сбыл?

— И что вы, почтеннейший, ведь это я на черную кухню… разве я позволю такое генеральше! Бог с вами! Это все Карпухины наговоры. Уж не сумлевайтесь: коли возьмусь — довольны будете!

Как ни следил Александр Семенович за своим собеседником, а не успел заметить, как тот отделил от пачки пять красненьких. Сложив их, Буров сунул деньги ему в руку.

— Новенькие-с, хрустят, — умиленно улыбнулся Буров. — Довольны нами завсегда будете, — повторил он, убирая бумажник и вставая. Надев картуз, он глубоко надвинул козырек на глаза. Проворно пересчитав кредитки, Александр Семенович расстегнул сюртук и спрятал их в боковой карман.

— Ну что же, — смягченным голосом сказал он. — Поговорю, ладно.

— Премного благодарим-с, Александр Семеныч, на век одолжите, спасибо всегда с детками говорить будем, за вас богу молиться! Отдыхайте-с. А мы пока пойдем.

Он нерешительно сделал несколько шагов, затем, точно спохватившись, вернулся.

— Я было и забыл.

Не садясь, он наклонился к самому уху Александра Семеновича, как будто боялся, что кто-нибудь подслушает, и тут высказал то, зачем, собственно, приходил: поставки мяса одинокой барыне и ее немногочисленной дворне не могли, конечно, принести барышей, из-за которых стоило бы отваливать полсотни рублей.

— Этим летом твоей барыне не миновать продавать вон тот борок, — заговорил он совсем иначе, тихо и внушительно, указывая рукой на другой берег реки. — Участок хоть небольшой, в нем нет и пятнадцати десятин, сосняк так себе, редкий — одна слава, что корабельный лес, — однако же на него давно кое-кто зуб точит. Так я хочу вашу генеральшу выручить, понял? Чего ей беспокоиться, покупателей искать… Как-никак я свой человек, ведь мы, куклинские, до воли ихними были. Так вот смотри построже, покупателей к ней не допущай и мне дай знать вовремя: я живо приеду и сторгую. Если лес за мной останется, я тебя не забуду, Александр Семенович, побольше нынешнего перепадет, — заключил он, приглядываясь к Александру Семеновичу.