Избранное - [11]
Есть усадьбы — и таких все больше, — чьи хозяева приезжают только летом, как на дачу. В остальное время дом стоит заколоченным, под охраной доживающего век дряхлого дворового. В наезды господ он исправляет должность кучера, дворника, лакея, водовоза и рассыльного.
Земля у нас скупая: как ни удобряй ее, а урожай все будет незавидный. Потому и отступилось от нее большинство помещиков: продали свои леса на свод или предоставили хозяйничать в них лесоторговцам, а сами махнули в Питер множить ряды чиновничества. На доходы от экономии, вероятно, не жил уже ни один из дворян нашего уезда. Да и в доброе старое время, чтобы жить прилично званию, им нередко приходилось искать более надежные источники существования, чем здешние тощие пажити. Живо помнятся мне слышанные в детстве рассказы бабушки о приезде оброчных крестьян в Питер. То были не обозы с мукой, битой птицей, поросятами, бочками масла и иной благодатью, коими обеспечивали свое проживание в столице помещики из хлебородных губерний: на петербургский тесный двор бабушки въезжали скрипучие дровни с клюквой, моченой брусникой, сушеными ягодами да грибами. Поддерживать на это фамильную честь в стольном городе было трудновато.
Не только помещики, но и крестьяне, те, что помоложе и предприимчивее, отступались от земли и уходили в Петербург. При этом иной оставлял дом, в котором неподеленной жила семья в четыре поколения: начни делиться — всем суму надевать. Другой наглухо заколачивал старенькую избенку, а жену посылал на время батрачить к богатому мужику либо птичницей или прачкой к соседнему помещику. И нередко бывало, что, пристроившись в городе да попривыкнув к тамошним податливым красавицам, забывал про свою деревенскую Матрену или Дуню, и она весь свой век колотилась по чужим людям, путаясь и проклиная жизнь.
Манила к себе столица бедствующих мужиков из разных губерний. Смоленщина посылала в Питер копачей, работавших огромными окованными деревянными лопатами; из костромских лесов приходило всего больше искусных плотников; оборотистые, неунывающие ярославцы шли торговать на лотках и вразнос; приземистые казанские татары работали грузчиками на пристанях и морских причалах.
Не берусь сказать, с какого времени и почему так повелось, но земляки нашей волости образовали в Петербурге нечто вроде братства старьевщиков. Навыки и традиции этого почтенного ремесла передавались от отца к сыну.
Крепко, на всю жизнь запомнились мне юношеские охотничьи скитания…
Никита — егерь, водивший меня на охоту по мочажинкам и поросшим жесткой, объеденной скотом осокой кочкарям Манушихи, влажного поемного луга с заросшими олешником, пересыхающими к осени ямками. Когда мы с ним, увлеченные горячим поиском собаки, стремительным взлетом бекасов и дупелей, пальбой, задерживались допоздна и выбирались оттуда при отсветах вечерней зари, то издали нам был виден огонек, светившийся в окошке избы смердовского мельника Артемия Кандаурова.
До мельницы было версты две. Пока мы шли к ней в быстро наступающих, молчаливых сентябрьских сумерках, шагая напрямик по скользкой упругой траве, этот огонек временами исчезал за выступом берега речки, широкой дугой опоясавшей луг, потом радушно мелькал сквозь поредевшую листву кустов, маня к себе.
Уже в совершенной темноте мы подходили к изгороди, которой было обнесено небольшое картофельное поле мельника. Теперь окошко, робко светившее издали, казалось ярким глазом, сторожившим потемки.
От плотины тянуло холодком и шел ровный шум падающей воды. Стоявший в стороне невидимый сейчас амбарчик жил своей особой таинственной жизнью: там что-то постукивало, шуршало, погромыхивало, и в плесках падающей на плицы воды торопливо поскрипывало колесо. Если, как бывает в это время года, вдруг набегал короткий порыв ветра, осенняя листва в зарослях ивняка и ветвях огромных ракит, обступивших со всех сторон мельницу, начинала сухо шелестеть.
Хотя на этой мельнице нас принимали гостеприимно, Никита не очень охотно сюда заходил и ворчал на наше неумение вовремя прекратить охоту, чтобы добраться домой засветло и не ночевать в местах, почитаемых им за гиблые. Я относил это нерасположение Никиты к мельнице на счет его веры во всякую чертовщину, какой деревенские предания населяли мельничные пруды, сам же, наоборот, любил сюда заворачивать. Мне этот уединенный хуторок, в стороне от проезжей дороги, несколько мрачный и даже таинственный из-за близости дремучего ельника, нравился своей тишиной, подчеркнутой однообразным шумом воды и глуховатыми звуками работающей мельницы.
Еще более привлекали мое внимание сами хозяева — Артемий и его жена Груша. Думаю, что не только на меня, подростка, но и на взрослых могучая фигура мельника и его крупная голова с огненной бородой и рыжей мохнатой гривой, припудренной мельничной пылью, должны были производить сильное впечатление. Этот семипудовый человек ступал мягко и пружинисто, слегка сутулясь и подгибая ноги в коленях, точно подкрадывался, а руки-кувалды, чуть согнутые в локтях, он выносил вперед туловища, будто готовился всякую минуту ими что-то схватить. Глядеть на Артемия, когда он держал в руке топор, было жутковато.
Олег Васильевич Волков — русский писатель, потомок старинного дворянского рода, проведший почти три десятилетия в сталинских лагерях по сфабрикованным обвинениям. В своей книге воспоминаний «Погружение во тьму» он рассказал о невыносимых условиях, в которых приходилось выживать, о судьбах людей, сгинувших в ГУЛАГе.Книга «Погружение во тьму» была удостоена Государственной премии Российской Федерации, Пушкинской премии Фонда Альфреда Тепфера и других наград.
Рассказы Олега Волкова о Москве – монолог человека, влюбленного в свой город, в его историю, в людей, которые создавали славу столице. Замоскворечье, Мясницкая, Пречистинка, Басманные улицы, ансамбли архитектора О.И. Бове, Красная Пресня… – в книге известного писателя XX века, в чьей биографии соединилась полярность эпох от России при Николае II, лихолетий революций и войн до социалистической стабильности и «перестройки», архитектура и история переплетены с судьбами царей и купцов, знаменитых дворянских фамилий и простых смертных… Иллюстрированное замечательными работами художников и редкими фотографиями, это издание станет подарком для всех, кому дорога история Москвы и Отечества.
«Пойти в политику и вернуться» – мемуары Сергея Степашина, премьер-министра России в 1999 году. К этому моменту в его послужном списке были должности директора ФСБ, министра юстиции, министра внутренних дел. При этом он никогда не был классическим «силовиком». Пришел в ФСБ (в тот момент Агентство федеральной безопасности) из народных депутатов, побывав в должности председателя государственной комиссии по расследованию деятельности КГБ. Ушел с этого поста по собственному решению после гибели заложников в Будённовске.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).