Избранное. Том второй - [25]
Смертельно обиженный старик кое-как добрался до голбчика. За окном, снимая с пяты большие ворота, улюлюкали парни.
- Пойду я, – озираясь по сторонам и ничего не понимая в происходящем, сказал учитель, его никто не удерживал.
- Пронечка! – трясла гармониста Мария. – Очнись! Очнись, милый!
- Пусти! Пустите! – оттеснив её, Катя приподняла окровавленную голову парня, влила в рот брусничного сока. Он медленно открыл глаза, пошарил руками. Ничего не обнаружив, вскочил:
- Гармошка где?
- Цела твоя гармонь! Цела, не беспокойся! – снимая с кровати гармонь, сказал Ефим. – А за удар он ответит. Не я буду.
- Голова-то как? – спросила Шура.
- Вся в шумах. Нескладно вышло у нас... Пойду я.
- Куда ты? Спьяна убить могут! – загородила дорогу Катя.
- Это ты зря, – возразил Ефим. – И пальцем не тронут. Сам пойду провожать.
- Раньше смелость-то надо было показывать! После драки кулаками не машут.
- Сказал: за удар ответит...
- Выговор по комсомолу запишешь? А ему наплевать!
- Пустое говоришь, Катерина! Мы сами разберёмся! – осадил Прокопий.
- Тогда пошли, Пронь, – обрадовался Ефим, видя, что друг не сердится на него за Федяню.
- Ему бы лучше остаться, – подавив вздох, сказала Мария и стала поспешно одеваться.
- Ну, что ж, – с упрёком взглянув на неё, круто переменил своё решение Прокопий. – Останусь... Мутит меня... – и, не дожидаясь, когда разойдутся гости, пал на кровать.
На голбце чуть слышно всхлипывал дед Семён. Душно чадила лампа. Трещала тесьма, высасывая последние капли керосина. Катя убрала со стола и, присев на краешек кровати, склонилась над парнем. Он почувствовал на губах солёное.
- Ну, что ты? Ну, что? – не понимая, отчего она плачет, шептал Прокопий.
Семилинейка потухла, злобно прошипев что-то. Слёзы утихли.
...Идя в кузницу, Гордей встретился на мосту с Дугиным. Перебросились несколькими словами. Отводя в сторону неправедные глаза, Михей попросил:
- Ты за Федьку-то не держи на меня зла! Выдрал бы его, да не осилю.
- Помогу, – хмуро кивнул Гордей. – Проучить не мешает.
И они завернули в конюховку.
- Вы на дверях постойте, – велел он Михею и Коркину; сняв зипун, взял вожжи и пригласил: – Иди ко мне, Фёдор!
- Бить хошь? Смотри, как бы без бороды не остался!
- Ты ишо грозишь? – свернув парня жгутом, сдёрнул с него штаны и стал драть за всё позорище, приговаривая: – За голову, за костыль. За ворота... За голову, за костыль, за ворота.
Федяня дико взвыл от стыда и унижения, рванулся, но погас в могучих руках кузнеца.
- Довольно? – спросил Ямин. – Ну, гуляй, да мотри, без фокусов.
Провожаемый хохотом мужиков, парень ринулся на улицу, схватив по пути по подзатыльнику от отца и от Коркина.
Он не появлялся в селе до весны.
Сазонов вызвал в сельсовет Дугина, велел ему сменить у старика ворота и восстановить вывороченный частокол. Отцу помогал Ефим. Долгое время они не знали, куда девался Федяня.
Глава 12
По утрам в Совете было пусто. Сазонов любил эти часы тихого уединения. Надев на нос очки в круглой металлической оправе, он доставал книжку и, забыв обо всём на свете, читал, пока высокое шаткое крыльцо не скрипело под тяжестью чьих-либо ног. Первою обычно приходила Варвара Теплякова. Заслышав её шаги, Сазонов поспешно прятал очки, скрывая близорукость, появившуюся от неумеренного чтения. Варвара давно приметила в председателевом столе тёмный кожаный футляр, но, зная, что он стыдится при посторонних носить очки, не подавала вида.
Кроме книг у Варлама была ещё одна слабость. Она особенно привлекала Варвару, видевшую в этом отдалённое сходство с Логином. Отдыхая, Сазонов брал в руки нож или пилку и резал что-нибудь из дерева. Варвара часто любовалась его изделиями, но для порядка ворчала, убирая стружки, хотя и испытывала при этом удовольствие не меньшее, чем при стирке пропитанных красками рубах мужа.
Сазонов и на этот раз достал из-под лавки обожжённую палку, которую сделал для деда Семёна, и принялся полировать её фетровым лоскутком. Палка напоминала по форме ружье, ствол которого упирался в землю. У приклада тщился выстрелить маленький бородатый человечек, и хоть ружье было великовато, он не унывал и тянулся к спусковому крючку.
- Опять мастерскую открыл? – с притворным недовольством потянула носом Варвара: пахло лаком. – Ни дома, ни на работе покою от вас нет.
- Доделываю, – виновато сказал Сазонов. – Мне бы Дугина вызвать...
Варвара с неохотой вышла. Ей хотелось присутствовать при завершении председателева художества. Это всегда самый желанный момент. Но, привыкнув к повиновению, она вздохнула и направилась к крестовому под железной крышей дому Дугина.
- Жёнка-то хворает? – открыв калитку и медленно переступая по тугому дворовому настилу, спросила Варвара.
- Хворает, боль моя! Чем токо не лечил – всё без толку...
- Видно, так лечил...
- Дак как же – и к дохтуру возил, и прогревания делал – один ляд...
- Приведи ко мне, живо на ноги поставлю.
- Комсомолец мой не велит. Ослушаться боюсь: как бы власти не придрались. Враз должности лишат.
- Пужлив больно! Уж не подсмотрел ли кого?
- Я бы не прочь, да ведь мужик у тебя... а то хоть сегодня...
- Не про тебя, – нахмурилась Варвара и перевела разговор. – В Совет иди. Председатель зовёт.
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание. Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.