Избранное. Том второй - [24]
- Мир честной компании! Нельзя ли присоединиться?
- Пришли – не выгоним, – сказала Катя.
- Спасибо за ласку, хозяюшка! А уж я спляшу за это! Ох как спляшу! Эй вы! Потолок держите! И-эээх! – сбросив на ходу полушубок, спружинил на сильных ногах, завертелся волчком в присядке, потом взмыл вверх и, выпрямившись, застрекотал каблуками.
- А ну давай, ежели не страшно! – заманивал он. Катя хмурилась, отворачивалась, но её неудержимо тянуло в круг. Ноги нетерпеливо переступали, как у необъезженной кобылицы, рвались в пляс.
- Боишься? У-моо-орю, не думай! Иии-эхма!
Катя не выдержала и яростно ввинтилась в круг. На мгновение парень опешил, растерянно заморгал глазами.
- Ну и ну!
- Испужался, хвастун! – съязвила Шура. – А ишо переплясать хотел! Где тебе, заморышу!
- Мне-то? Ах ты, шаньга морковная! – обиделся Федяня и снова зачастил сапогами, смазанными дёгтем.
Они долго носились, не уступая один другому, выказывая всё, на что были способны, пока Шура не остановила их, наполнив стопки.
- Ишь, допахались! Гармониста пожалейте!
- Гармонист не износится, а сапоги могут, – перевёл дух Федяня.
- Оставила за собой последнее слово Катя.
- Ум-морила! – вытирая покрасневшие щёки вышитым дарёным платочком, выдохнул парень. – Ну, не будем ссориться! Нам добра не пережить! На-ко подарочек от меня! – Он выкинул из кармана всё того же полушубка кашемировый платок с кистями и ситцевый отрез.
- Мне бы экий-то! – искренне позавидовала Шура, сроду не носившая ничего, кроме посконного платьишка.
- Своего дарильщика заведи! – ударил усмешкой Федяня. – На даровщину-то много вас... А я один...
- Пришёл – будь гостем, Фёдор! – прикрикнул дед Семён. – Гостю у нас угол красный и чарка с краями.
- Не вижу! Ну вот, так-то лучше! – принимая стакан, проговорил Федяня. – Да дружков моих не обнесите! Проходи, ребята!
Когда пить стало нечего, он вывел Прокопия во двор и, обняв его, пьяно пожаловался:
- Катерина-то сторонится меня! А разве я других хуже? Нет? То-то. Девки знают толк... Мне отбою нету от их.
- Ты мне друг, Федьша? – внушительно спросил Прокопий. Он тоже был пьян.
- По гроб жизни!
- Тогда не обижай Катьку.
- Ух ты! Тоже втюрился! Ну и зазноба! Двоих присушила!
- Не тронь! Понял?
- Не трону, но имей в виду я от её просто так не откажусь. Ишо поглядим, чей верх окажется!
- Дурило ты! – рассердился Прокопий и, сбросив с себя его руку, ушёл в избу.
- А, ты так? Ну, я те сделаю!..
В горнице – дым коромыслом. Бешено крутилась цветная карусель пляшущих. Стонал, прогибаясь ходивший ходуном пол. Подслеповато мигала лампа, в тусклом свете которой корчились чёрные лики святых, с завистью глазевших с божницы. Кровать подпрыгивала на скрюченных рахитичных ножках, пока на неё не уселась Мария, спрятавшись за занавеской. Кто-то, уткнувшись в помойное ведро, выворачивал нутро, Шура поливала ему на голову. С шестка тоненько сыпалась зола.
- Эт-то грррандиозно! – тонким голосом выкрикивал Иван Евграфович. – Только через сто лет поймут моё значение! Ясно?! Не раньше!
- А меня не будет! – почему-то радуясь, что не доживёт до этого часа, торжествующе прокричал в жёлтое волосатое ухо учителя дед Семён. – Не будет, и всё! Живите, как хотите! Я, брат, на том свете хохотать буду.
- Как говорю, так пишу! Понял? Всякому по зубам... Это великий, величайший поворот ума и совести... Потомки благодарить будут... И назовёт меня всяк сущий в ней язы-ы-ык...
- И верно, что сучий! – хихикнул старик.
- Шире, грязь! – дико выкатил длинные карие глаза Федяня, расталкивая окружающих. – Я... я плясать буду... И всех вас... это... через колено!
- Не сразу! – Прокопий отставил гармонь, насмешливо повёл вокруг глазами, начиная загораться драчливым азартом. Неуёмная молодая сила рвалась наружу.- Поостынь малость!
- Вот я вас, курчата бесклювые! – рассердился дед Семён и замахнулся посошком. Перехватив его, Федяня хрястнул о колено и кинул обломки на стол.
- Фёдор! – изумился старик неслыханному глумлению над собой. – Ты что это сотворил, окаянный?
- Я вас всех... сквозь сито! – рявкнул Федяня и начал расшвыривать тех, кто попадал под руку.
- Во! – бормотал учитель. – Как говорю, так...
- Ты над кем галишься? – тучей потемнел Прокопий, шагнув к драчуну. – Ты надо мной попробуй!
Его удерживали девчата, Ефим; Федяня схватил пустую бутыль, через головы обрушил её на Прокопия. Из-под неё чиркнули две кровяные ниточки.
- Уходи, сволочь! – бледный, с ножом в трясущейся руке подступил к брату Ефим. – Решу!
- Симко! – опешил Федяня. – На родного брата?
Ефим замахнулся.
- Симка! Симушко! – пронзительно завизжала Шура, повиснув на его руке. – Одумайся!
- Вон! – заслонив собою Прокопия, откинувшегося без чувств, выкрикнула Катя. – Вон отсюда. Поселенец!
- Так! – нехорошо скривил губы Федяня. – Я, ка-ааанечно, уйду, раз просишь, но знай: будут у тебя ворота смолёны, а окна биты! Брысь, курвы! – рявкнул он на девок, и вся ватага вывалила на улицу.
- Где ты, силушка моя? – сокрушённо качал седым пухом Семён Саввич, подбирая обломки костыля.
- Убью! – ревел Ефим, пытаясь освободиться от оцепивших его рук.
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание. Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
Кабачек О.Л. «Топос и хронос бессознательного: новые открытия». Научно-популярное издание. Продолжение книги «Топос и хронос бессознательного: междисциплинарное исследование». Книга об искусстве и о бессознательном: одно изучается через другое. По-новому описана структура бессознательного и его феномены. Издание будет интересно психологам, психотерапевтам, психиатрам, филологам и всем, интересующимся проблемами бессознательного и художественной литературой. Автор – кандидат психологических наук, лауреат международных литературных конкурсов.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.