Избранное. Том второй - [14]
- Пущай председатель вывозит, – ответила Катя, указав на Науменко. – Он наруководил...
- Пошли, Григорий Иванович! – коротко кивнул Сазонов и шагнул прямо в навозную жижу, в которой лежала корова. – Наша вина, нам и отвечать...
Науменко с сожалением посмотрел на свои нарядные сапоги и резко пошёл к кошёвке. За всю дорогу, до самой Бузинки, он не проронил ни слова.
Воронко привычно повернул к изгрызанному телеграфному столбу, стоявшему напротив жёлто-кирпичного дома. С крыльца райкома сбежал упругий, как пружина, с тугой шеей, выпирающей из ворота гимнастёрки, Камчук.
- Привет, земляки! – заговорил он возбуждённо. – Уж и рад же я вам! Всё никак не отвыкну от Заярья!
- И оно от тебя... – сквозь зубы процедил Науменко. – Долгая память осталась...
- Охота побывать у вас, да не освоился ещё. Ну, рассказывайте, что хорошего!
- Без тебя не до хорошего! – угрюмо долбил Науменко, поглубже надвигая на лоб кубанку.
- У такого орла разве может быть что-нибудь плохое? – с лёгкой насмешкой развёл руками Камчук.
Они были ровесники. Но коренастый подтянутый Камчук выглядел много моложе. Смешная мальчишеская чёлка, спускаясь на лоб, перерезанный шрамом, молодила его. Оба служили в кавалерии. Оба в полной мере понюхали пороха. Но Григорий волею обстоятельств всегда оставался в тени. А слава Камчука опережала его. Живой легендой назвал его на губернском съезде комсомола секретарь губкома. Высоко взлетел Костя Камчук в глазах окружающих. Молодцеватый и жизнерадостный, он не чурался никаких дел. В коллективизацию сам напросился в деревню и стал первым председателем колхоза «Серп и молот». Теперь вот доверили район.
- Заходите, – пригласил Камчук. – Потолковать надо.
- Давно пора, – кивнул Сазонов.
Он с самого первого дня знакомства вызывал у Камчука неясную неприязнь, хотя причин для этого, казалось, не было. Родившись в Заярье, Сазонов с юношеских лет жил вдали от него. И лишь в начале этого года вернулся домой. В отличие от несдержанного на язык Науменко он ни разу не высказал Камчуку своего недоверия. И нередко даже похваливал его. Но со временем похвалы стали осторожней, зоркий взгляд – жёстче и внимательней. При всяком новом начинании Камчука Варлам отмалчивался, но с выводами не спешил, желая обстоятельно во всём разобраться. И это ему удалось довольно скоро. Последние месяцы, во всё вникая, он основательно готовился к большому разговору. Чувствуя это, Камчук пытался создать о нём мнение. До стычек пока не доходило. Но сегодня – оба поняли – стычка была неизбежна. Каждый в душе волновался, стараясь скрыть признаки волнения от другого.
- Науменко отпустим? – без предисловий спросил Камчук, опробуя кресло, словно проверял – выдержит ли.
- Как хотите.
- Зайди попозже, Григорий, – прочно усаживаясь, сказал Камчук. – А потом проинформируешь, как и что. Спрашивать буду с пристрастием, так что готовься.
- Спрашивать-то не с меня надо.
- А ты председатель или так – сбоку припёка?
- Затычка в дырке.
- Оно и видно.
Науменко вышел и, убивая время, часа два просидел в чайной. Здесь его и отыскал Сазонов, переговорив с Камчуком. О чём говорили, он не передал, но всю обратную дорогу что-то гневно шептал и со свистом сплёвывал.
Глава 7
Гоняясь за процентом обобществления, Камчук изводил колхозников собраниями. В свою очередь и его частенько вызывали то в район, то в область, где собрания и совещания были рангом повыше.
Он не упускал возможности показать товар лицом, ловко прикрывая прорехи.
В этот переломный момент Науменко и оказался в Заярье.
- Уедем, – звала его Мария, предупреждая: – Дождёшься беды!
- Не каркай! – вяло отмахивался он.
- Ослеп ты, что ли? Камчук тобой все свои прорехи прикрыл!
- Нельзя мне уезжать... Партбилет отнимут!
- Ну, гляди, потом на себя пеняй!
Науменко отмалчивался.
Камчук, который теперь отвечал за весь район, нередко вызывал его к себе и накачивал, не давая спуску. И, в общем-то, он по- другому поступить не мог, хотя чувствовал, что, ругая Науменко, ругает, прежде всего, себя. Но за большими заботами это чувство, сдерживающее его во многом, что касалось Заярья, постепенно притупилось. Разговоры стали резче, требования жёстче, категоричней. А колхоз по-прежнему хирел...
С некоторых пор Науменко, и без того хмурый и замкнутый, замкнулся ещё больше. Теперь и не удивлялись, встречая его пьяным. Однажды, как многим показалось, видевшим это, не из-за чего набросился на Михея Дугина, раскровянив ему ещё в малолетстве переломанный нос.
- Напрасно ты, Алёха, – вытирая кровь, бормотал Дугин. – Я единой душе не промолвился...
С тех пор, встречаясь с ним, Науменко опасливо озирался по сторонам. А Михей заговорщически подмигивал ему. Мария молчала, выжидая, что будет дальше.
А дальше шло хуже. Науменко запил всерьёз. Приходил домой расслабленный, измятый, с красными, воспалёнными глазами. Не раздеваясь, падал в постель, бился во сне, словно гонялся за кем или, наоборот, убегал от кого-то.
Лежать с ним рядом было неприятно. Но она лежала и в редкие минуты отдавалась ему, превозмогая в себе брезгливость.
Обычно щеголеватый, в отглаженной гимнастёрке, в до блеска начищенных сапогах, он подолгу сидел перед зеркалом, тщательно выскабливая бритвой густую коричневую щетину. Теперь брился кое-как и, заросший, выглядел намного старше своих лет.
В публикуемых в первом томе Зота Корниловича Тоболкина романах повествуется о людях и событиях середины XVII – начала XVIII веков. Сибирский казак-землепроходец В.В. Атласов – главный герой романа «Отласы». Он совершил первые походы русских на Камчатку и Курильские острова, дал их описание. Семён Ульянович Ремезов – строитель Тобольского кремля – главное действующее лицо романа «Зодчий». Язык романа соответствует описываемой эпохе, густ и простонароден.
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.