Избранное. Том второй - [30]

Илия повернулся к хозяину и испытующе взглянул на него. Глаза у него сузились, губы скривила снисходительная и в то же время презрительная гримаса. Да, забыл он, видно, что здесь, в глубоком тылу, некоторые по-прежнему живут припеваючи и думают так же, как думали до войны. «Дай такому власть, он, пожалуй, расстреливал бы «непокорных» солдат с не меньшим усердием, чем тупые, отъевшиеся царские генералы, — с ненавистью подумал Илия. — Говорит, словно приказ зачитывает. Вот дураки! Ну, он у меня еще попрыгает!»

— Почему это она не удержится? — подчеркнуто спокойно спросил он.

Гашков пренебрежительно махнул рукой.

— Вагон проходимцев, подосланных немцами, ловят рыбку в мутной воде! — он гневно засопел и вытащил табакерку. — Раздавят их, как гнид, вот и все!

Илия покраснел, побледнел, потом взял себя в руки и сказал, отчеканивая каждое слово и чуть заикаясь:

— Обманули тебя, дядя Добри! Обманули! Все не так! А тебя обманули!

Тон молодого фронтовика не понравился Гашкову, обидел и разозлил его.

— Ученые люди говорили мне это, парень! — напыщенно произнес он.

— Радославов тоже ученый, — ответил Илия тоном человека, который разбирается в политике ничуть не хуже собеседника. — Он ведь доктор!

— Ха! — как ужаленный дернулся Гашков. — Ты ведь знаешь Божкова? Знаешь? — он вскинул голову и его длинный, как дудка, нос снова взлетел вверх. — Это он мне все объяснил.

Гашков ожидал, что стоит ему упомянуть имя Божкова, высший авторитет для обоих семей, как молодой отпускник прикусит язык.

— Ну, значит и Божков ничем не лучше Радославова! — Илия не дрогнул, не отступил.

Старый Лоев беспокойно переводил взгляд с одного ни другого, вздрагивал от резких ответов сына, пугался оскорбленного лица соседа и побратима, страшился, как бы дело не кончилось ссорой, но в глубине души радовался прямоте Илии и тому, что он так здорово разбирается в политике и может утереть нос горделивому сельскому богатею.

Гашков пожал плечами и развел руки.

— Ну ладно, скажи тогда ты, что происходит в России?

— Революция, — не задумываясь, ответил Илия.

Старый богач ожидал всего, но не такого прямого и резкого ответа.

— Безобразие там происходит! — закричал он. — Вот что там происходит, если тебе это еще не известно!

— Чего ж ты сердишься, дядя Добри? — удивленно взглянул на него молодой гость.

— Как же не сердиться, если ты несешь черт знает что!

— Ты, дядя Добри, меня спрашиваешь, а я отвечаю, — с достоинством сказал Илия и чуть заметно отодвинулся. — Газеты пишут, что в России произошла революция, весь мир только о том и говорит, один ты не согласен! Верно, некоторым людям эта революция не по вкусу, но революция есть революция. От нее солдаты ждут мира. Так это понимают и так думают фронтовики. И я тоже. А что думаешь ты, дело твое.

— Мое дело должно быть и твоим. — Гашков вскинул руку и начальственно поднял палец. — Не ходи по гнилой доске, Илийчо, послушайся старого человека, провалишься. Попомни мои слова.

— Мы еще увидим, кто по какой доске ходит, — невесело усмехнулся Илия.

— Не все то съесть можно, что летает, — тоном мудреца изрек Гашков.

— Это смотря по тому, насколько человек проголодался! — пренебрежительно засмеялся отпускник.

— Всякое чудо три дня в диковинку. Запомни это, может пригодиться!

— Ба! Иным чудесам куда дольше дивятся!

— Слушай тех, кто старше и знает, почем фунт лиха, — предостерегающе заметил Гашков.

— Ну, если ты так повернул, дядя Добри, то нам на фронте столько лиха досталось, что тебе и не снилось, — твердо ответил отпускник.

3

Старый Лоев долго размышлял о разговоре Илии и Добри Гашкова. И хотя молодой фронтовик и старый сельский богач вроде бы не сказали друг другу ничего обидного, расстались они как после смертельной ссоры. Это не было столкновением из-за какого-то случайно вылетевшего резкого слова. Никто не затронул ничьей чести или доброго имени, однако в размолвке таилось что-то новое и опасное. Лоев чувствовал это, но понять пока не мог. Он только видел, что в тот день оборвалась некая невидимая нить, столько лет связывающая его со старым другом и побратимом.

Прав был Илия! Сто тысяч раз прав! Ошибается Добри Гашков. Видит только то, что у него под носом, не умеет смотреть вперед. До сих пор Лоев считал его большим знатоком в политических вопросах, а тут вдруг стало ясно, до чего же он серый и отсталый. Мир идет вперед, а этот топчется на одном месте. И даже назад тянет. «Хочет повернуть жизнь назад. Реакционер!» — сказал про него Илия. Лоев долго думал над этими словами сына. И тут он был прав. Реакционер! А ведь и правда, реакционер! Нелегко было Лоеву думать так о своем старом друге и товарище по партии, но что верно, то верно.

Потом, вернувшись от Гашковых, Лоев имел с сыном долгий и обстоятельный разговор, после которого старику показалось, что он только что закончил какую-то высшую школу.

— Русские большевики взяли землю у богатых и отдали ее бедным крестьянам, — разъяснял Илия отцу. — Земля, сказал Ленин, должна принадлежать тем, кто ее обрабатывает.

Значит, русским беднякам дали землю. Вот в чем сила большевиков! Народ с ними и они с народом… Нет, пусть себе Добри Гашков тявкает, сколько хочет, пусть болтает, что вагон евреев заварил всю эту кашу в России!.. А этот Ленин, интересно, что он за человек?