Избранное. Том первый - [196]
Штаны были грязные, латаные, и через все их заплаты и прорехи отчаянно взывала нищета. «Бедный, бедный ты поп, несчастный!» – хотела поглумиться, а пожалела и, устыдившись озорства своего, принялась стирать. Но штаны разлезлись, и латать их теперь немыслимо. Всхлипнув от жалости, Домна швырнула их наземь.
– С кого сняла? – полюбопытствовал Турчин.
– Не с тебя же, – сквозь слёзы выкрикнула Домна. – Сёмушка, у тебя вторых штанов нет ли? Поп-то остался в одних подштанниках.
– Ох, сердце бабье, глупое, жалостливое! Тебя-то мужичье не щадит.
– Где он? – достав штаны из котомки, спросил Ремез. Давно примечал, с каким вожделением глазеет поп на Домну. И сейчас приставал, наверное, и прячется в кустах, боясь позора. Ох, племя поповское! Аввакум-праведник тоже не устерёгся, и руки жёг себе на огне из-за похотливой молодицы. Домна всего не сказала, но и без того понятно.
– Продрог, поди, без штанов-то? Погрею, – Турчин плеснул вина в братину, пошёл за Ремезом. Но тот остановил его:
- Не ходи. Он и без нас наверно сквозь землю готов провалиться, сам вино снесу.
Мефодий, жалобно поскуливая, приплясывал вокруг муравьиной кучи, стыдясь предстать в таком виде перед казаками. Убежал бы прочь, да куда голяком-то? И к костру идти страшно. Страашно-о-о!
– Бес, бес попутал! – бормотал горячечно, не зная, что предпринять.
Но выручил Ремез, бросив ему штаны.
– Надевай, божий угодник! Да чин-то блюди! Чай поп, а не козёл.
– Сыне, сыне! – не попадая в штанину, лепетал пристыженный Мефодий. – Сыне! Век бога за тебя молить буду!
«Сыне», чуть ли не вдвое его старше, уже растворился в ночи, угрюмый и строгий, чем-то похожий на Никона патриарха. Властен и скрытен. И тоже сластолюбив.
Договорились сойтись в вечеру с Домной, а он ломился в другую сторону. Шагал тяжело и шумно, словно хворый медведь. Мефодий долго слышал его шаги.
– Испей, отче! – молвил из темноты кто-то. Поп узнал Турчина. – Испей – легче станет.
– Изыди, сатана! Изыди! – взревел Мефодий и, едва не сбив Турчина, кинулся прочь.
Любил Тару, правда, не больше, чем родимый Тобольск. Бывал тут в юности с Ульяном Моисеичем, едва в казаки поверстали. Отец посольство к калмыкам правил. Сёмен лишь до Тары с ним доехал. Тут ранен был и отлёживался у старика-костоправа. Жив ли, нет ли дед Гуляй? Его уже тогда потащило в седьмой десяток. Но сух был и жилист, и голова, точно яйцо гусиное, без единого волоса. Зато бородища кустилась, как мох. И так же зелена была от старости, а может, от курева. Однако дед Гуляй стариком не виделся. Напротив, походка легка, лицо без морщин, глаза ясны и улыбчивы. А голос, какой колдовской голос! Чистая погибель! А он не знал баб, не улещал никогда. Он только пел, но пел так, что душа выплёскивалась.
И – вот Тара.
Набережье похоже на свалку: грязь, вонь, сырость. Между амбарами и лабазами – сушила. Невода и сети в водорослях. На дощатых изломанных мостках рыбья чешуя, кости, дохлые крысы. Под ногами псы толкутся.
С песней, с выкриками бурлаки опрастывают дощаники и паузки. Ругань, крик, бой. У неловких тюки и ящики валятся в бурную пенистую воду. Вот и олень упал, но выплыл. Из чума, стоявшего на горке, выскочил рослый остяк. Что-то прокричав маленькой женщине в мехах, выглянувшей из чума, указал на грузчиков, испугавших животное. Та закивала и улыбнулась. Остяк сдёрнул аркан с пояса, ловко опоясал им ветвистые оленьи рога. Олень дрожал, рвался; остяк что-то лопотал по-своему и, укорачивая поводок, приближался к нему. Животное успокоилось и доверчиво подпустило его к себе.
– О-от леший! – восторженно выдохнул кривоногий, с подбитым глазом грузчик. – Глаз меткий, рука верная! Эй, давай силой померяемся!
То был известный в Таре силач Кузя.
– Бороться? Аль через нарты прыгать? – чётко, по-русски спросил остяк.
– Не, через нарты ты меня одолеешь, – тотчас отказался Кузя. – Бороться – тебе со мной не совладать. Проиграешь – в кабак поведёшь. Кумган лопается после вчерашнего...
– Я тебя и так похмелю, – остяк привязал к столбу оленя, кликнул жену. И та вышла из чума с кувшином.
– После, когда руку пригну, – отказался Кузя и сел за прилавок, на котором разделывали рыбу. – Садися с той стороны!
Сели, сцепили пальцы. У Кузи ладонь с торель. Неузкая рука северянина увязла в ней, как рыбина в пироге.
– Ишь ты! – искренне огорчился Кузя. – И тут я, видать, тя крепше.
– Важенка ходит ишо, ты уж телят считаешь, – самолюбиво нахмурился остяк. Жилы на высоком лбу змеино вздулись. Обветренное смуглое лицо побледнело. Коричневое запястье с бирюзовым браслетом, почти коснувшись столешницы, медленно оторвалось от неё, выпрямилось, и короткий Кузин локоть поехал вниз. Поехал, но не лёг, а как бы задумался, и лишь Ремез, рисовавший силачей – остяка и русского, – почувствовал, сколь они себя тратят. Со стороны, издали – вроде балуются.
И снова выпрямились руки, и снова клонились то в одну, то в другую сторону. Забыв о спутниках своих, всё ждал, чья возьмёт, чтобы вызвать на спор победителя. И Турчин, любивший такого рода забавы, поторопливал силачей:
– Уснули, что ль? Экие квёлые!
Кузя хмуро взглянул на него, с нечеловеческой силой сдавил кисть противника. У остяка аж почернели ногти. Жалостливо вздохнув, Кузя выпустил его руку:
В новом романе тюменский писатель Зот Тоболкин знакомит нас с Сибирью начала XVIII столетия, когда была она не столько кладовой несметных природных богатств, сколько местом ссылок для опальных граждан России. Главные герои романа — люди отважные в помыслах своих и стойкие к превратностям судьбы в поисках свободы и счастья.
В сборник драматических произведений советского писателя Зота Тоболкина вошли семь его пьес: трагедия «Баня по-черному», поставленная многими театрами, драмы: «Журавли», «Верую!», «Жил-был Кузьма», «Подсолнух», драматическая поэма «Песня Сольвейг» и новая его пьеса «Про Татьяну». Так же, как в своих романах и повестях, писатель обращается в пьесах к сложнейшим нравственным проблемам современности. Основные его герои — это поборники добра и справедливости. Пьесы утверждают высокую нравственность советских людей, их ответственность перед социалистическим обществом.
За долгие годы жизни в литературе Зотом Корниловичем Тоболкиным, известным сибирским, а точнее, русским писателем созданы и изданы многие произведения в жанрах прозы, драматургии, публицистики. Особенно дорог сердцу автора роман «Припади к земле», начатый им в студенческие годы, оконченный много позже. В романе заложены начала будущих его вещей: любовь к родной земле, к родному народу. Он глубинный патриот, не объявляющий громогласно об этом на каждом перекрёстке, не девальвирующий святое понятие. В Московском издательстве «Искусство» издан его сборник «Пьесы, со спектаклем по пьесе Зота Тоболкина «Песня Сольвейг» театр «Кармен» гастролировал в Японии.
Новая книга Зота Тоболкина посвящена людям трудового подвига, первооткрывателям нефти, буровикам, рабочим севера Сибири. Писатель ставит важные нравственно-этические проблемы, размышляет о соответствии человека с его духовным миром той высокой задаче, которую он решает.
Книга для читателя, который возможно слегка утомился от книг о троллях, маньяках, супергероях и прочих существах, плавно перекочевавших из детской литературы во взрослую. Для тех, кто хочет, возможно, просто прочитать о людях, которые живут рядом, и они, ни с того ни с сего, просто, упс, и нормальные. Простая ироничная история о любви не очень талантливого художника и журналистки. История, в которой мало что изменилось со времен «Анны Карениной».
Проблематика в обозначении времени вынесена в заглавие-парадокс. Это необычное использование словосочетания — день не тянется, он вобрал в себя целых 10 лет, за день с героем успевают произойти самые насыщенные события, несмотря на их кажущуюся обыденность. Атрибутика несвободы — лишь в окружающих преградах (колючая проволока, камеры, плац), на самом же деле — герой Николай свободен (в мыслях, погружениях в иллюзорный мир). Мысли — самый первый и самый главный рычаг в достижении цели!
О книге: Грег пытается бороться со своими недостатками, но каждый раз отчаивается и понимает, что он не сможет изменить свою жизнь, что не сможет избавиться от всех проблем, которые внезапно опускаются на его плечи; но как только он встречает Адели, он понимает, что жить — это не так уж и сложно, но прошлое всегда остается с человеком…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
С Владимиром мы познакомились в Мурманске. Он ехал в автобусе, с большим рюкзаком и… босой. Люди с интересом поглядывали на необычного пассажира, но начать разговор не решались. Мы первыми нарушили молчание: «Простите, а это Вы, тот самый путешественник, который путешествует без обуви?». Он для верности оглядел себя и утвердительно кивнул: «Да, это я». Поразили его глаза и улыбка, очень добрые, будто взглянул на тебя ангел с иконы… Панфилова Екатерина, редактор.