Избранное. Том первый - [9]
— Оставь ребенка, невестка! — закричала на нее старуха. — Куда ты его тащишь, словно кошку?
— Но… разве мы не все поедем? — смешалась Тошка и повернулась к свекрови.
— Все? Какого черта ехать всем? А стряпать кто будет?
— Я не знала, мама…
— Ох, а когда же ты что знала?.. Все вас учить надо, все толкать…
Тошка проглотила слезы и вернулась в дом с ребенком на руках.
— А кто принесет нам обед? — строго спросил Иван.
— Я принесу. Кто же еще?
— Значит, потащишь ребенка на Чатал-дере в такую-то жару?
Старуха не ответила.
— Никуда ты не пойдешь, собери нам чего-нибудь поесть, — властно приказал Иван и быстро отошел.
— Ну, раз так… — передумала старуха. — Невестка! Эй, невестка! Неси ребенка, нельзя ему тащиться так далеко, когда такая жара стоит…
— Вот чертова баба, — процедил сквозь зубы Иван. — Ничем ее не корми, только дай прицепиться к кому-нибудь.
Тошка вся съежилась, так ей стало горько. У нее перехватило дыханье, к горлу подступил какой-то комок. Вот ее уже обижают, подумала она. Бранят, как собаку. Кто она в этом доме — сноха или рабочая скотина? По Минчо свекровь справила поминки на третий день, готовится справлять и на девятый, и на сороковой, а сноху обзывает злыми, ехидными словами. Тошка знает: тяжело старухе, ведь она мать, она сына похоронила. Но за что же она сердится? Разве Тошка перед ней провинилась?.. Эх, встал бы Минчо да послушал! Или смерть его не подкосила и ее жизни, не сгубила ее молодости? Разве может Тошка не жалеть о нем, разве может его забыть?
Целый день она жала и плакала. Плакала украдкой, прикрываясь пучками сжатых колосьев, убегала на межи, глотала слезы. Старуха вздыхала, сверля ее взглядом из-под черного платка. Иван молчал, недовольный. Его злило, что потеряны пять рабочих дней, злило, что мать беспричинно дуется на него, злило и еще что-то, а что именно, он и сам не мог бы сказать. Один лишь Пете носился по жнивью в полном восторге. Босоногий, с непокрытой головой, в расстегнутой рубашонке, он прятался в высокой пересохшей траве на ближних межах, ловил кузнечиков, божьих коровок, разных букашек и подбрасывал их в воздух. Дядя развлекал его, показывая птичьи гнезда, бабушка ласково ворчала на него. Только тогда и слышала Тошка их голоса. Как весело они, бывало, работали раньше, при жизни Минчо! А сейчас и жара этого знойного дня казалась какой-то особенно тяжкой и душной, и небо — совсем серым и низким…
Вечером все вернулись домой усталые и такие мрачные, словно еще раз похоронили Минчо. Старуха села на ступеньку перед навесом, обняла Пете и запричитала со слезами:
— Маленький ты мой сиротинка! Бабушкин милый внучек! Нет у него, миленького, заступы, некому за ним присмотреть, некому купить ему рубашечку, ходит мои сиротиночка брошенный, словно его из дому выгнали…
Слова старухи попали в цель. Тошка услышала их и чуть не обмерла от обиды. Ведь отец, как говорится, еще остыть не успел, нынче в первый раз на работу вышли, когда же у мальчика могла разорваться рубашка, когда же он оставался один, брошенный, беззащитный?.. Правда, люди они бедные, годами пряжи не покупали, но Тошка и работала от зари до зари и гору хлопка напрясть успевала. А когда другие ложились спать, она сидела, сгорбившись, и при тусклом свете коптилки, моргая, чинила детскую одежонку, переделывала старье. Эх, плохо ребенку без отца, но Тошка не позволит людям его жалеть или на смех поднимать… И зачем только свекровь так говорит, за что рвет ей сердце?.. «От горя это», — старалась оправдать ее Тошка. А потом с грустью качала головой. Нет, не только от горя. Тут что-то другое…
Как-то раз Иван принес домой зайца. Вытащил его из нового колодца в Мешовице, — должно быть, заяц упал туда ночью. Зайца приготовили, поставили на низкий круглый стол, сели обедать. Пете таскал из похлебки кусочки мяса, с наслаждением обгладывал косточки и совал их под тарелку. Тошка остановила его раз, остановила два. Наконец, вырвала у него из рук вилку и показала ему на тарелку:
— Ну-ка, покушай похлебки!
И подцепила вилкой кусочек мяса себе — в первый раз за обед. Свекровь бросила на нее сердитый взгляд, а мальчуган, заметив это, пересел поближе к бабке. Она обняла его, словно желая уберечь от какой-то опасности, и глаза ее блеснули из-под низко надвинутого черного платка.
— Пускай себе жрет, внучек! На что тебе такая худющая мамка?
Тошка всхлипнула, и кусок стал у нее поперек горла. Вот чего дождалась!.. Иван бросил свою вилку и смерил мать гневным взглядом. Но она и глазом не моргнула. Только еще крепче прижала внука к груди.
— И не стыдно тебе, старая ты женщина! — взорвался Иван. — Есть у тебя ум или нет? Ты понимаешь, что говоришь, а?.. — Потом повернулся к Тошке. — Не слушай ее, сестра, болтает всякую чушь…
Как ребенок, которого сначала незаслуженно обидели, а потом приласкали, Тошка безудержно разрыдалась. По ее впалым щекам ручьем покатились горючие слезы.
Старуха ничего не сказала, даже не взглянула на нее ни разу. Прижав к себе ребенка, она не спеша макала куски хлеба в похлебку и еще медленнее разжевывала их. Глаза ее были холодны и сухи, лицо казалось вырезанным из куска дерева.
Во второй том «Избранного» Георгия Караславова вошло шесть его повестей, в которых рассказывается о жизни болгарской деревни до социалистической революции в сентябре 1944 года и о борьбе болгарского народа против османского ига и против монархо-фашизма, за освобождение и независимость своей родины. Через всю книгу проходит тема дружбы болгарского и русского народов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».