Избранное - [4]
Писатель должен оставить будущим поколениям летопись своего времени — таково глубочайшее убеждение Эрдэнэ. И он подтверждает это всем своим творчеством, будь то работа над большой прозой или очерком, путевыми заметками или публицистическим выступлением.
В Библиотеке монгольской литературы творчество Сэнгийна Эрдэнэ представлено тремя повестями — «Год Синей мыши», «Ее зовут Сэмджуудэй» и «Девичье лето», несколькими рассказами и лирическими миниатюрами, по своим художественным достоинствам занявшими подобающее место в истории монгольской литературы. Эти произведения — лишь небольшая часть того, что создано писателем. В какой-то мере восполнить недостающее советский читатель может по ранее вышедшим на русском языке авторским сборникам Эрдэнэ («Чистый источник», 1965; «Солнечный журавль», 1980), а также по книгам, посвященным современной монгольской прозе.
К. Яцковская
ГОД СИНЕЙ МЫШИ
© «Иностранная литература», 1974.
Онон! Величественный и прекрасный, тысячелетиями катит он свои воды, молчаливый свидетель событий. Если б река умела говорить, она поведала бы людям много интересного.
На ее берегах разыгрывались жестокие сражения, и тогда людская кровь лилась потоками. А потом река смывала следы битвы, очищала землю. Это может подтвердить хотя бы вон тот белый череп.
В мирное время люди приходили постоять на берегу. Плавное течение большой реки как нельзя лучше располагает к размышлениям. Хорошо бы узнать, о чем думали наши предки! Да разве узнаешь! С уверенностью можно сказать лишь одно: река усмиряла разгневанного, вразумляла заблудшего, утешала обездоленного.
Кто только не побывал на берегу Онона! Отправляясь в дальние походы, разбивали здесь свои биваки древние воины. С диким посвистом и гиканьем водили они коней на водопой и, глядя на катящиеся вдали воды, невольно задумывались над тем, какая участь постигнет их в чужих краях. И в суровых военных походах, видно, не одно сердце смягчалось при воспоминании о родном Ононе. Многие племена называли его берега своей родиной, бесчисленные поколения прожили здесь свою жизнь. В тяжелые времена они вверяли Онону свою судьбу, просили отпущения грехов.
Шли годы. Смещались в реке броды, вода подмывала берега, а иногда река и русло меняла; половодье уносило вырванные с корнем деревья, на их месте появлялась молодая поросль, а ведь пока сместится брод, пройдет жизнь целого поколения, и, прежде чем засохнет на корню старое дерево, пройдет жизнь нескольких поколений.
Я родился в этих краях, на берегу Онона. Брод, которым пользовались во времена моего детства, сохранился и поныне. Река всегда вызывала во мне благоговейный трепет. Еще бы! К ее зеленоватой прозрачной воде склонялись лица древних монгольских богатырей. Мать в детстве наказывала мне всякий раз при переправе бросать в реку мелкие монетки. Они, верно, до сих пор покоятся на дне Онона. Река эта постоянно будоражила мое воображение. У нас издревле так повелось: ты можешь не верить в бога, но обязан боготворить землю, на которой родился, и воду, которой тебя омыли. Для меня Онон словно живое существо, а порой река представляется мне зеркалом, в котором отражаются человеческие судьбы…
1
В самый разгар весны 1923 года караван, возглавляемый знатным хоринским бурятом Дунгаром, достиг берегов Онона. Гу́лба[1] Дунгар ехал в передовом обозе, состоявшем из четырех конских упряжек. Сам он сидел на повозке с плетеным верхом, именуемой «бурятский ходок». При нем находились жена и единственная дочь. За его повозкой следовали три возка с грузом, вверенные заботам обнищавшего ламы Цэрэнбадама. Гулба о чем-то сосредоточенно размышлял и лишь изредка похлестывал своего белого коня длинным ивовым хлыстом; у него было желтое, обрюзгшее лицо с редкими бровями, на висках отчетливо выделялись серебряные пряди. Он уныло поглядывал на остающуюся позади черную раскисшую землю, изрытую следами конских копыт. В глубине возка, откинувшись на мягкую подушку, дремала жена Дунгара Хандуумай, закутанная в старую соболью доху. Это была красивая бледнолицая женщина с тугими черными косами, заколотыми золотыми шпильками. Продетые в уши крупные кольца золотых серег мерно покачивались. Дочка гулбы шагала рядом с ходком, чтобы размять затекшие ноги. Ей шел всего лишь шестнадцатый год, но это была вполне взрослая девушка, высокая и сильная. Ее большие круглые глаза, затененные длинными ресницами, с живым любопытством поглядывали по сторонам. Лицо у нее было смуглое, нос — прямой и узкий, а губы красиво изогнуты. В ней чувствовалась примесь какой-то чужой крови.
Рядом с дочерью Дунгара шла ее подруга Сэмджид. Они почти ровесницы. Сэмджид старше всего на два года. Это коренастая, крепко сбитая девушка с широкими скулами и крупным приплюснутым носом. Большие продолговатые глаза и полные губы не оставляли сомнения в том, что перед вами чистокровная бурятка. И одеты девушки были совсем по-разному. Дочка гулбы носила юфтевые сапожки на коже, а Сэмджид — мягкую обувь, так называемые бойтоки, из сыромятной кожи, прикрученные к ногам ремешками. У себя на родине девушки едва замечали друг друга, но за время долгого пути успели подружиться.
Можно ли выжить в каменных джунглях без автомата в руках? Марк решает, что нельзя. Ему нужно оружие против этого тоскливого серого города…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
История детства девочки Маши, родившейся в России на стыке 80—90-х годов ХХ века, – это собирательный образ тех, чей «нежный возраст» пришелся на «лихие 90-е». Маленькая Маша – это «чистый лист» сознания. И на нем весьма непростая жизнь взрослых пишет свои «письмена», формируя Машины представления о Жизни, Времени, Стране, Истории, Любви, Боге.
Вызвать восхищение того, кем восхищаешься сам – глубинное желание каждого из нас. Это может определить всю твою последующую жизнь. Так происходит с 18-летней первокурсницей Грир Кадецки. Ее замечает знаменитая феминистка Фэйт Фрэнк – ей 63, она мудра, уверена в себе и уже прожила большую жизнь. Она видит в Грир нечто многообещающее, приглашает ее на работу, становится ее наставницей. Но со временем роли лидера и ведомой меняются…«Женские убеждения» – межпоколенческий роман о главенстве и амбициях, об эго, жертвенности и любви, о том, каково это – искать свой путь, поддержку и внутреннюю уверенность, как наполнить свою жизнь смыслом.
Маленький датский Нюкёпинг, знаменитый разве что своей сахарной свеклой и обилием грачей — городок, где когда-то «заблудилась» Вторая мировая война, последствия которой датско-немецкая семья испытывает на себе вплоть до 1970-х… Вероятно, у многих из нас — и читателей, и писателей — не раз возникало желание высказать всё, что накопилось в душе по отношению к малой родине, городу своего детства. И автор этой книги высказался — так, что равнодушных в его родном Нюкёпинге не осталось, волна возмущения прокатилась по городу.Кнуд Ромер (р.
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
В сборник включены роман-дилогия «Гобийская высота», повествующий о глубоких социалистических преобразованиях в новой Монголии, повесть «Большая мама», посвященная материнской любви, и рассказы.
Роман о путях в революцию бедняка-скотовода: человек из народа поставлен в центр узловых событий истории, свершившихся в Монголии в начале XX века. В остросюжетном повествовании воссозданы факты создания и заката теократической монархии (автономной Монголии), волнующие сцены изгнания из страны китайских милитаристов и белых банд, победа народной революции и первые шаги монгольского народа по пути к новой жизни.