Избранное - [70]
День был великолепный. Насыщенный. С утра и до самого вечера. Сколько порой увидишь за один день. Больше, чем за десять лет, которые прошли просто так. Год за годом — капля за каплей. Кап, кап, кап, кап. Потихонечку уходят годы. Уходит жизнь. Двенадцать часов хождения, двенадцать часов на ногах. Римские церкви хороши, нет слов, и все же многое меня поражает. Разумеется, и в наших костелах имеются церковные кружки, но такого, как в Риме, мне видеть не приходилось. В одной такой исторической церкви я насчитал не меньше двадцати церковных кружек, разных форм и размеров. Разумеется, все мы знаем, что Святая и Всеобщая церковь как учреждение всегда нуждалась в пожертвованиях, в золоте и т. д. Я никогда не был сельским атеистом, который привык драть глотку в споре с местным священником, и не собираюсь упрекать церковь в том, что она слишком много значения придает презренному металлу, тем самым сребреникам, за которые Иуда продал Спасителя.
Повсюду тут были церковные кружки, точно так же, как и надписи. «Offerta 100 liri Candele per S. Rita»[63]. Одна копилка огромная, словно мусорная корзина, была закрыта на засов. На клочке плотной бумаги надпись: «Per il culto del Beato Stefano»[64]. Повсюду можно увидеть столики с горящими свечами, церковные кружки, похожие на сундук. Чтобы передохнуть, я уселся возле одной такой лакированной кружки — она была цвета печени. К этой кружке была приклеена бумажка с надписью от руки: «SS. Messe per le Anime de Purgatorio». Я закрыл глаза. Жизнь без бога в современном мире во второй половине XX века стала чем-то почти естественным. Хотя в одной только римской церкви детей божьих полмиллиарда. На бога не остается времени. Я думаю о жизни в боге. Вопрос и простой и сложный, нет, я не про то… как объяснить отсутствие бога в моей жизни? Может, начать с детства? Я уверен, что бог сначала пришел ко мне, а потом вдруг ушел, если бы он был во мне, он никогда бы не ушел, но он пришел со стороны и в один прекрасный день покинул меня. Я не оставлял его. Он меня оставил. Отчего бог отходит, уходит, чуть ли не бежит из нашей жизни, из наших городов, из нашего времени? Раньше я думал, что все дело в том, нужен ли бог. А какая «нужда» в боге, скажем, в 1960 году, если счастье на земле без бога доступней, а «вечное» счастье непонятно для нашего бедного воображения. Газеты, радио, громкоговорители, рекламы, кино, телевидение — люди подняли такой шум, что божьему слову не пробиться. Современный человек хочет быть счастливым тут же, немедленно, не завтра, а сейчас. По правде говоря, он не хочет ждать и до вечера. Из-за своей ненасытности он стал нетерпеливым, нервным, равнодушным и жестоким. Чувство, что бог ушел, живо в неверующем всегда. Теперь я не могу даже вспомнить, каким я был, когда бог еще не оставил меня. Когда я верил, когда перестал верить? Может быть, мне было шестнадцать, а может, восемнадцать? Уходил ли господь бог постепенно, исчезал незаметно или же вдруг сразу исчез, подобно свету. Я не помню, был ли его приход неожиданным, как удар, или же он шел не спеша, слово за словом. Сам ли я его в себе строил или другие? Другие. С чего он во мне начался? Со слова? С картины? И как выглядел эмбрион бога — во мне, какую он принял форму? Может быть, только карал? И велика ли была власть Всемогущего? Чем занимался мой маленький бог в маленьком царстве моего тела, в пределах моего «я»? Как господь бог создал человека, мы знаем из легенды, из обрядов, из «явления». Но как ребенок, юноша, взрослый человек, старец лепили, создавали великого господа бога, а потом вдруг молодые руки взяли и разбили этот кумир? Может быть, мысль эта и недостойна взрослого человека, но она давно преследует меня. Я думаю почему-то, что Иисус Христос бежал из большого города. Он был создан для сельской жизни. Для полевых тропинок, источников и озер. Рыбачьих лодок и маленьких ремесленных мастерских. Бежал. Любил тишину, птиц, деревья, полевые цветы. Бежал из Рима, Лондона, Москвы, Пекина и сотни других метрополий. Может, он прячется где-то в деревне. В Африке или возле Велюня… Я шел по улице к церкви Петра и Павла. Тяжеловесная и фальшивая архитектура, псевдоготика — обезьянье подражание предкам. Среди черных, голых деревьев алел храм. Сетка мелкого дождя опускалась на землю с угрюмого, слепого неба. Я шел по дорожке, по черному блестящему гравию, хрустевшему под ботинками. Остановился за колонной и долго смотрел на большой, ярко освещенный, убранный белыми цветами алтарь. Электрические свечи, в которых пламя заменяли лампочки, бросали свой свет на позолоченный ковчег для святых даров. Я чувствовал холодок стены за спиной и с неожиданным, напряженным вниманием глядел по сторонам. С какой-то неожиданной жестокой ясностью я впервые увидел вдруг дешевую декоративность костела, банальную традиционность и безвкусицу. У святых великомучеников на щеках был нездоровый румянец, у великомучениц ярко накрашены губы, под глазами тень. Гипсовые фигуры, представлявшие муки Христовы, раскрашены под стать карусели на ярмарке. Сам черт, наверное, подрядился сюда декоратором, — подумал я и рассмеялся собственным мыслям. Маленький позолоченный домик, божья обитель, был похож на претенциозный кукольный дворец. Перед домиком горела красная лампочка. «Вечный» огонь. Перед большим алтарем группой стояли дети. Они глядели на алтарь, сохраняя при этом птичью подвижность. То и дело над собравшимися взмывал шелест их тихих голосов, иногда раздавались резкие, прерывистые смешки. Этот сдержанный, но не умолкавший гомон вдруг развеялся сам собою, дети повернули головы к амвону. Там стоял молодой ксендз с простоватым румяным лицом. Он открыл рот, и безвкусные, пестрые стены костела заполнились его голосом. Этот звучный, чуть претенциозный, сладкий до приторности голос звучал во всех углах. Вскоре я заметил на амвоне ящичек с микрофоном, а над головой репродуктор. Наш добрый молодец начал свою проповедь с того, что дети не должны стыдиться перед миром и людьми того, что они католики. И развивал эту тему дальше. Голос гудел над моей головой, и иногда хрип расстроенного репродуктора подчеркивал его. Вдруг ксендз прервал свою речь и каким-то домашним, естественным голосом, уже без приторности и гнева, сказал: «А вот и ксендз-доктор, дети, на сегодня урок закончен, сейчас будет свадьба». Причетник в белом стихаре и красной пелерине зажигал возле алтаря свечи. Среди ясных электрических огней горели теперь ярким, почти помидорным, пламенем шесть желтых восковых свечек. Вдруг дети повернули головы в сторону больших дверей. В костел вошли двое. Обычной свадебной процессии почему-то не было. Следом за парой шел человек в черном костюме, в руках он держал настоящий цилиндр. Нес его перед собой, как тарелку с супом. Рядом с ним ковыляла женщина. На левой ноге у нее был огромный желтый ортопедический ботинок. Дети не выдержали, захихикали. Жених, худой блондин в синем костюме, вел под руку круглолицую девушку в сером платье. На голове у нее была беленькая шляпка с вуалью. Они шли торжественно, глядя все время вперед, на освещенный алтарь.
Тадеуш Ружевич — особое явление в современно» польской литературе, ее гордость и слава. Едва ли не в каждом его произведении, независимо от жанра, сочетаются вещи, казалось бы, плохо сочетаемые: нарочитая обыденность стиля и экспериментаторство, эмоциональность и философичность, боль за человека и неприкрытая ирония в описании человеческих поступков.В России Ружевича знают куда меньше, чем он того заслуживает, в последний раз его проза выходила по-русски более четверти века назад. Настоящее издание частично восполняет этот пробел.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В основе первого романа лежит неожиданный вопрос: что же это за мир, где могильщик кончает с собой? Читатель следует за молодым рассказчиком, который хранит страшную тайну португальских колониальных войн в Африке. Молодой человек живет в португальской глубинке, такой же как везде, но теперь он может общаться с остальным миром через интернет. И он отправляется в очень личное, жестокое и комическое путешествие по невероятной с точки зрения статистики и психологии загадке Европы: уровню самоубийств в крупнейшем южном регионе Португалии, Алентежу.
Роман греческого писателя Андреаса Франгяса написан в 1962 году. В нем рассказывается о поколении борцов «Сопротивления» в послевоенный период Греции. Поражение подорвало их надежду на новую справедливую жизнь в близком будущем. В обстановке окружающей их враждебности они мучительно пытаются найти самих себя, внять голосу своей совести и следовать в жизни своим прежним идеалам.
Повествование ведёт некий Леви — уроженец г. Ленинграда, проживающий в еврейском гетто Антверпена. У шамеша синагоги «Ван ден Нест» Леви спрашивает о возможности остановиться на «пару дней» у семьи его новоявленного зятя, чтобы поближе познакомиться с жизнью английских евреев. Гуляя по улицам Манчестера «еврейского» и Манчестера «светского», в его памяти и воображении всплывают воспоминания, связанные с Ленинским районом города Ленинграда, на одной из улиц которого в квартирах домов скрывается отдельный, особенный роман, зачастую переполненный болью и безнадёжностью.
Роман «Площадь» выдающегося южнокорейского писателя посвящен драматическому периоду в корейской истории. Герои романа участвует в событиях, углубляющих разделение родины, осознает трагичность своего положения, выбирает третий путь. Но это не становится выходом из духовного тупика. Первое издание на русском языке.
О чем моя книга? О жизни, о рыбалке, немного о приключениях, о дорогах, которых нет у вас, которые я проехал за рулем сам, о друзьях-товарищах, о пережитых когда-то острых приключениях, когда проходил по лезвию, про то, что есть у многих в жизни – у меня это было иногда очень и очень острым, на грани фола. Книга скорее к приключениям относится, хотя, я думаю, и к прозе; наверное, будет и о чем поразмышлять, кто-то, может, и поспорит; я писал так, как чувствую жизнь сам, кроме меня ее ни прожить, ни осмыслить никто не сможет так, как я.
Новая история о любви и взрослении от автора "Встретимся на Плутоне". Мишель отправляется к бабушке в Кострому, чтобы пережить развод родителей. Девочка хочет, чтобы все наладилось, но узнает страшную тайну: папа всегда хотел мальчика и вообще сомневается, родная ли она ему? Героиня знакомится с местными ребятами и влюбляется в друга детства. Но Илья, похоже, жаждет заставить ревновать бывшую, используя Мишель. Девочка заново открывает для себя Кострому и сталкивается с первыми разочарованиями.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В антологию включены избранные рассказы, которые были созданы в народной Польше за тридцать лет и отразили в своем художественном многообразии как насущные проблемы и яркие картины социалистического строительства и воспитания нового человека, так и осмысление исторического и историко-культурного опыта, в особенности испытаний военных лет. Среди десятков авторов, каждый из которых представлен одним своим рассказом, люди всех поколений — от тех, кто прошел большой жизненный и творческий путь и является гордостью национальной литературы, и вплоть до выросших при народной власти и составивших себе писательское имя в самое последнее время.
В сборник включены разнообразные по тематике произведения крупных современных писателей ПНР — Я. Ивашкевича, З. Сафьяна. Ст. Лема, Е. Путрамента и др.
Проза Новака — самобытное явление в современной польской литературе, стилизованная под фольклор, она связана с традициями народной культуры. В первом романе автор, обращаясь к годам второй мировой войны, рассказывает о юности крестьянского паренька, сражавшегося против гитлеровских оккупантов в партизанском отряде. Во втором романе, «Пророк», рассказывается о нелегком «врастании» в городскую среду выходцев из деревни.