Избранное. Романы - [220]

— Пойдем, я расскажу, какой у нас с Шекер был интересный разговор.

Она смотрела на Мейрама улыбающимися, черными как у сайги, глазами. Взявшись за руки, они пошли в спальню.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В конторе первой шахты шло производственное совещание. Среди собравшихся были Ермек, Акым, Сейткали и Исхак. Все четверо — старые друзья. Желание у них одно: поднять, улучшить работу шахты. Но как это сделать? Вот тут они и расходились в мнениях. Разговор становился все горячей.

— Техника-то у нас новая, а организация труда в лавах старая! — выкрикнул распаленный спором Исхак и стукнул кулаком по столу. — Для чего же, спрашивается, мы ездили в Донбасс?

Исхак был старше других по возрасту. Недавно его избрали секретарем партбюро. Всего час назад, памятуя о своих летах и партийной должности, он старался сдерживать наиболее горячих спорщиков, а теперь и сам разошелся.

— Неправильны ваши графики! Пересоставьте! — кричал он, уставившись выпуклыми глазами на Ермека. — Не так в Донбассе составляются графики!

Ермек промолчал, но лицо его залилось краской. Обидно выслушивать подобные упреки. График он составлял вместе с Аширбеком.

Разгоряченный словами Исхака, заговорил предшахткома Сейткали. Широкие ладони он положил на стол, его толстые кривые пальцы беспокойно шевелились.

— Шахтком придерживается такого же мнения. График надо пересмотреть. Почему у нас один цикл растягивается на два дня? График в этом повинен! Мы за последние пять дней недодавали по пятнадцати процентов нормы. Этак за месяц задолжаем государству тысячу тонн угля. Разве этого ждали, когда механизировали шахту? Разве для этого наш заведующий Ермек ездил на учебу? Наша шахта никогда еще не попадала в такое трудное положение. Стыдно людям в глаза смотреть!..

Ермек продолжал молчать. Он раскрыл лежавшую перед ним коробку папирос. Справа от него, на стене, до половины покрашенной желтоватой краской под цвет дуба, торчали два штепселя. Ермек взял со стола электрозажигалку, сунул ее в один из штепселей и прикурил папироску, в другой он вставил вилку электровентилятора. Над столом заиграл ветерок, но и он не охладил спора.

Молодые шахтеры держались на совещании выжидательно. Каждого из них волновали неудачи последних дней, но как-то неловко было задеть старшего по возрасту и по опыту Ермека, к тому же он многих из них обучил работать.

Акым глянул на молодого механика Актанова, секретаря комсомольского комитета шахты, подзадорил:

— Ты чего молчишь?

Механик, еще неопытный в деле, покраснел и обронил всего несколько слов:

— Мне думается, что Ермек слишком распылил технику. Управлять ею становится все труднее…

Его слова сразу подхватил молодой боевой шахтер Семенов; до сих пор он нетерпеливо слушал выступавших. Вскинув голову, Семенов проговорил:

— Ермек Барантаевич! У нас трудности с подачей транспорта, подчас не хватает порожняка. Это все потому, что вы слишком раздробили производственный процесс. Транспорт застревает по закоулкам. Подумайте над этим.

Ермек не ответил, сохраняя невозмутимый вид. Но его побагровевшее лицо, пронзительный взгляд маленьких острых глаз говорили о том, что терпение его уже иссякает. Так и случилось. Ермек резко выдернул штепсель, гудение вентиляционного пропеллера оборвалось.

Ермек прикрикнул на Акыма:

— Это ты, вислогубый, всех будоражишь! — по старой памяти он дружески-шутливо называл Акыма вислогубым. Но на этот раз голос его звучал гневно, глаза смотрели сердито. — Ну, говори конкретно! Чего ты хочешь?

Привыкнув выступать на собраниях стоя, Акым поднялся с места. За эти годы он еще больше вытянулся ростом, возмужал, раздался в плечах. Но следил за собой плохо: галстук сбился на сторону, пиджак застегнут не на ту пуговицу.

Не дав ему заговорить, Ермек крикнул тоном приказа:

— Поправь галстук! Застегнись как следует!

Акым послушно привел себя в порядок. Теперь, когда парень стоял на свету, по лицу его легко было определить, что он не один год рубил кайлом твердый уголь: щеки и лоб испестрили едва заметные точки — следы от брызжущего крупинками угля.

Заговорил Акым горячо, а на первый взгляд казалось, что характер у него вялый.

— Ереке, я вам многим обязан! Это вы сделали меня кайловщиком. И я старался не опозорить вас. Вы хорошо знаете, что с того самого дня, как по-настоящему взял в руки кайло, я стал перевыполнять норму. А когда перешел на машину, тоже не ударил лицом в грязь. Одним из передовых считаюсь… А вот за последние пять дней краснею от стыда.

— Я, что ли, в этом виноват?

— Не вы, а ваш график!

— Ты что же, хочешь работать без графика?

— Нет, хочу работать с графиком. Но его надо обеспечить. Ведь по графику каждая лава должна давать в день по одному циклу. А у нас найдется хоть одна такая лава?

— Значит, добивайтесь выполнения графика!

— Рады бы… Крепежный лес не подается вовремя. Ремонт к сроку не выполняется. Не хватает порожняка… Масса неполадок! Как тут добьешься обеспечения графика? Вспомните: в те дни, когда я давал по одному циклу и вырабатывал рекордные нормы, было сделано все, чтобы устранить неполадки.

— Чудак! — усмехнулся Ермек. — Сам знаешь, тогда для тебя были созданы особые условия. И новый график рассчитан на то, что эти условия будут в каждой лаве. Как их создать? Нужна находчивость, нужна расторопность самих рабочих. Нужно, чтобы каждый рабочий на своем участке не отставал от других.