Избранное. Романы - [206]

— Давно к нам приехали?

— Из Семипалатинска отправились двадцать дней тому назад да здесь восьмые сутки горе мыкаем.

— Кто эти молодые люди?

— Родная дочь и зять.

— Что с вами случилось? Расскажите подробно.

— Помнишь наш разговор в вагоне? Я тогда поучал тебя, а выходит, сам плавал на поверхности жизни. А теперь опустился в самую глубину. Мне ничего больше не оставалось, как написать вот это.

Маусымбай достал из кармана тетрадку и положил на стол. Это был черновик письма в Москву, написанный по-казахски. На десяти страницах рукой старика было описано все, что выпало ему на долю пережить.

Читая тетрадку, Мейрам временами сжимал кулаки.

Старик писал:

«В нашей счастливой стране я никогда не видал такого человека, который, живя у реки, испытывал бы жажду и среди народа чувствовал бы одиночество. А вот мне пришлось испытать это. Караганда богата углем, как море водой. А я жажду и не могу получить работы. Людей здесь много, а я остался в стороне. Кто же в Караганде руководит делом? Рымбек похож на вороватую собаку, которая прячется от всех. У Бейсека холодное, змеиное сердце. Мейрам посадил у дверей своей комнаты красивую женщину, и она отвечает: «Нет его, уехал на шахту». О восьми днях, проведенных мною в Караганде, можно бы рассказать восемь длинных сказок. Силы мои иссякли, глаза помутнели. Все же я считаю, унизительно умереть, не прокричав о своей беде хотя бы слабым голосом козленка…»

Прочитав письмо до конца, Мейрам вернул его старику. Он чувствовал себя удрученно — никогда еще не давил его плечи такой позор. Прямо под его окнами люди едва не доходят до гибели, а он не видит, не знает.

— Тяжело мы виноваты, отагасы, — проговорил Мейрам, — что довели вас до такого состояния. Немедленно расследуем, чья злая рука действует среди нас. Но приходится и мне принимать на себя вину… Скажи, что нужно вам в первую очередь?

— Нам троим нужен хлеб. Но ты дай нам в руки лопату, этот хлеб мы заработаем.

— Работы, отагасы, везде много: под землей и на земле, и в городе, и в окрестностях, на полях и в степи, на пастбищах… Выбирай любую.

— Нам лучше бы в поле или за скотом ходить.

— Хорошо, — сказал Мейрам и позвонил.

Вошла секретарша.

— Пожалуйста, свяжитесь от моего имени с трестом. Устройте, чтобы этих людей отправили в баню, потом в столовую. Нужно им выдать что-нибудь из одежды.

— Остановиться им можно у меня, — предложил Бокай. — Пусть побудут моими гостями, пока не устроятся.

— Спасибо, Боке. Завтра я договорюсь с Сергеем Петровичем, чтобы их отвезли в наш совхоз. Возможно, там они и останутся на работе. Ну, Маусеке, об остальном поговорим после, когда отдохнете.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Весна принесла свои трудности. На смену отбушевавшим свирепым снежным буранам пришли проливные дожди. На юге разлились речушки Коктал и Сакур. На севере вышла из берегов река Нура. Надолго оборвалась транспортная связь с окружающими районами.

Распутица тяжело отозвалась на снабжении города. Это было следствием вредительских действий Бейсека и Рымбека, давших установку: «Складские продукты разбазаривать, подвоз извне затормозить».

История с Маусымбаем еще более насторожила руководителей бассейна. Приказом по тресту Рымбек был снят с работы, а Бейсеку объявлен строгий выговор за представление неверных сведений о запасах продовольствия. В районы были командированы ответственные работники с заданием наладить доставку продуктов. Но до наступления распутицы успели прибыть только два каравана из тех районов, куда выехали Жанабыл и Канабек. С каждым днем запасы на складах таяли.

Город переживал трудное время. Продукты выдавались по карточкам только на один день. У магазинов и ларьков вырастали очереди. Среди рабочих начался ропот. И горком и трест принимали все меры, чтобы смягчить продовольственный кризис и ликвидировать очереди. Еще никогда Щербаков и Мейрам не попадали в такое затруднительное положение. Суровые и сосредоточенные, они недосыпали ночей, сутками не появлялись дома.

Именно в эти тяжелые дни из центра прибыла комиссия для обследования. Опрашивала рабочих, руководителей треста и партийную организацию, выезжала на шахты. Сейчас в кабинете Мейрама сидит председатель комиссии — человек серьезный, рассудительный; глаза у него спокойные, взгляд проницателен. Беседа продолжается уже около двух часов. Председатель не торопится. Говорит мало, больше слушает. Видно по всему, что перед выездом он основательно ознакомился с положением в Караганде. Иногда председатель открывает папку, просматривает документы и задает короткие вопросы:

— На вас поступило много жалоб. Ни одну из них вы не признали правильной. Допустим, жалобы не имеют оснований. Но чем же объяснить, что столько жалобщиков недовольны вами?

— Я думаю, одни клевещут сознательно, другие по несознательности. Мне приписывают то, чего не было.

— На кого же вы опираетесь в своей работе?

— На передовых людей, товарищ председатель. А жалобщики, как правило, люди окостеневшие, они до сих пор вспоминают старые стоянки, с которых народ давно уже откочевал.

— А как по-вашему, Щербакова можно считать передовым?

— Щербаков — знающий свое дело человек. Он принципиален, предан партии. Сергей Петрович во многом помог мне и как партийный работник.