Избранное - [237]
«Господин доктор, вы мне стих однажды читали, — поднял темный взгляд на прислонившегося к котлу барина Лайош. — В нем еще было насчет того, что бедняк был голодным и разутым». — «Верно, стихотворение Ади». — «Вот-вот. Как там дальше, я не помню». Барин поднял голову, роясь в памяти. «Разутым, путы, — бормотал он; потом громче произнес: — С бедняка три шкуры драли, был он сирым и разутым. Горстка бар вязала крепко крепостных мильоны в путы. Эта строфа так звучит, а остальные не могу вспомнить». «И не надо, — сказал Лайош, и видно было, что он напряженно над чем-то думает. — Может, и не баре тут больше всего виноваты», — сказал он наконец. Барин сначала смотрел на него со страхом, потом с надеждой, словно сама жизнь его зависела от того, что сейчас скажет Лайош. Почему не они больше всего виноваты? Потому что Лайош не хочет его обидеть? Или, может, этот парень чувствует, что и барин, и жена его в комнатах, и танцующие — в общем, не злые люди, и если Маришка кончила так, то виноваты в этом не какие-то определенные господа? Вина в чем-то, что выше самих господ, только одни этого не понимают и могут спокойно танцевать, другие чувствуют и гибнут от этого?.. Он напряженно ждал; но Лайош молчал, а барин не посмел его спрашивать.
Кухня вдруг наполнилась голосами. «Ой, какая чудная кухонька!» — вырвался из шума женский голос. Хозяйка показывала дом гостям — тем, кто был у них в первый раз. Они уже полюбовались с заснеженной террасы на звезды, похохотали возле алькова в стиле мадам Помпадур, пошептались над спящими детьми — ах, какая прелесть! — поохали в ванной комнате. Напоследок остались подсобные помещения. Кто-то из гостей открыл дверь в бельевую и, узнав хозяина дома, не смог просто захлопнуть дверь, а со смущенной улыбкой стал здороваться. Подошли остальные. Барыня, которая не подозревала, что муж дома, стала пунцовой от удивления и от стыда. «А вы что ж, сбежали от нас, дорогой?» — попыталась она спасти положение. «Я со своим другом тут беседую», — сказал тот тусклым голосом. Гости столпились у бельевой, по очереди подавая хозяину руки; новые называли свое имя и, проходя мимо, взглядом искали в глубине баринова друга. «Надеюсь, мы вас еще увидим, дорогой?» — сказала жена и, довольно удачно сделав вид, что, собственно, ничего не случилось, увела гостей в комнаты.
Через минуту она вернулась одна, закрыла за собой дверь бельевой и шепотом высказала все, что она думает по этому поводу. Кричать было неудобно из-за гостей, и все свое возмущение ей пришлось выразить в этом свистящем, с хрипотой, шепоте. Она свято чтила гостей и родственников, и поведение барина оскорбляло сразу и ее семейные чувства, и правила гостеприимства. «Скажи, чего тебе не хватает?» — «Не могу я видеть это транжирство. Я вот пешком хожу», — болезненно морщился барин. — «Меня это не интересует. Мог бы и ты на машине ездить, если б головой думал. Слава богу, еще обошлось без скандала. Но если ты сейчас к нам не придешь, честное слово, я уйду из дома. Гости и так уже знают, что, пока они там про тебя спрашивают, ты тут беседуешь с каким-то бродягой». На слове «бродяга» барин зашевелился — этот испытанный неоднократно прием подействовал безотказно. «Сейчас приду», — сказал он сухо и открыл жене дверь.
«Когда, значит, уходите? Завтра утром?» — направляясь к двери, спросил Лайоша барин. Он сунул руку во внутренний карман, но бумажника, видно, с ним не было. «Прежде чем уйти, обязательно загляните ко мне. Как бы ни было рано, разбудите». Он вяло и все-таки хитровато улыбнулся: «Хочу вам разыскать стихотворение Ади. Конец там вроде бы обнадеживающий. Потому я его и забыл». И он ушел к гостям. Лайош слышал музыку, радио: видно, какая-то дверь осталась открытой. В кухню кто-то входил, выходил — со стаканами, кофе, блюдцами. Значит, правду сказал мусорщик. Ну, Маришка, теперь точно можешь писать, как когда-то давно, когда только-только уехала в Пешт: Лайош, мол, пусть не приезжает сюда, не для него это место.
Он долго слушал доносящуюся из комнаты музыку, а на заре, еще в полной тьме, свернул одеяло, собрал мешок, приготовил пальто. Перед этим он задремал немного, гости как раз уходили, в полусне он слышал их смех и топот в прихожей. Сейчас он не хотел дожидаться, когда в доме встанут; он уйдет не прощаясь, как задумал раньше, только мешок свой не станет выкидывать через окно. Нацепив одну лямку мешка на плечо, он прошел через прихожую. В небе еще дрожали одна-две звезды, но снег опять начинал, тихо кружась, падать на землю. Лайош прислушался к себе — сердце не сжалось, не заныло по Тери; он был рад этому. Ничего он не уносит отсюда и ничего здесь не оставляет, кроме прожитого полугода. Даже онемевший будильник лежит у него в мешке. Барин денег хотел ему дать — а, уйдет он и без денег. Не нужна ему их доброта, и не хочет он быть для барина душевным лекарством. Стих этот был лишь предлогом: не хотел барин прямо говорить о деньгах… Стих напомнил ему про книгу, что осталась в бельевой под матрацем. Станут матрац убирать — и найдут ее. Скажут: наверняка еще что-то стащил, вон и под матрацем ворованное. Он поставил мешок под навес и вернулся за книгой. С собой он ее не возьмет, положит в кабинете на полку. Внизу никто из господ не спит, можно не бояться, что услышат. И по крайней мере еще раз пройдет по тому пути, по которому столько раз таскал ведро с углем.
Роман известного венгерского писателя Ласло Немета (1901—1975) повествует о сложных переживаниях молодой девушки, ищущей для себя в жизни, в отношениях с окружающими, в любви, на врачебном поприще, к которому она готовится, такие пути, что позволили бы как можно полнее реализовать свои способности, раскрыть лучшие стороны своей души.
Райан, герой романа американского писателя Уолтера Керна «Мне бы в небо» по долгу службы все свое время проводит в самолетах. Его работа заключается в том, чтобы увольнять служащих корпораций, чье начальство не желает брать на себя эту неприятную задачу. Ему нравится жить между небом и землей, не имея ни привязанностей, ни обязательств, ни личной жизни. При этом Райан и сам намерен сменить работу, как только наберет миллион бонусных миль в авиакомпании, которой он пользуется. Но за несколько дней, предшествующих торжественному моменту, жизнь его внезапно меняется…В 2009 году роман экранизирован Джейсоном Рейтманом («Здесь курят», «Джуно»), в главной роли — Джордж Клуни.
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
«Меня не покидает странное предчувствие. Кончиками нервов, кожей и еще чем-то неведомым я ощущаю приближение новой жизни. И даже не новой, а просто жизни — потому что все, что случилось до мгновений, когда я пишу эти строки, было иллюзией, миражом, этюдом, написанным невидимыми красками. А жизнь настоящая, во плоти и в достоинстве, вот-вот начнется......Это предчувствие поселилось во мне давно, и в ожидании новой жизни я спешил запечатлеть, как умею, все, что было. А может быть, и не было».Роман Кофман«Роман Кофман — действительно один из лучших в мире дирижеров-интерпретаторов»«Телеграф», ВеликобританияВ этой книге представлены две повести Романа Кофмана — поэта, писателя, дирижера, скрипача, композитора, режиссера и педагога.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Грозное оружие сатиры И. Эркеня обращено против социальной несправедливости, лжи и обывательского равнодушия, против моральной беспринципности. Вера в торжество гуманизма — таков общественный пафос его творчества.
Мухаммед Диб — крупнейший современный алжирский писатель, автор многих романов и новелл, получивших широкое международное признание.В романах «Кто помнит о море», «Пляска смерти», «Бог в стране варваров», «Повелитель охоты», автор затрагивает острые проблемы современной жизни как в странах, освободившихся от колониализма, так и в странах капиталистического Запада.
Веркор (настоящее имя Жан Брюллер) — знаменитый французский писатель. Его подпольно изданная повесть «Молчание моря» (1942) стала первым словом литературы французского Сопротивления.Jean Vercors. Le silence de la mer. 1942.Перевод с французского Н. Столяровой и Н. ИпполитовойРедактор О. ТельноваВеркор. Издательство «Радуга». Москва. 1990. (Серия «Мастера современной прозы»).