Избранное - [8]

Многогранная правительственная и общественная работа — к сказанному надо добавить еще участие в движении сторонников мира и афро-азиатской солидарности — оставляла очень мало времени для творчества. Теперь оно полностью переключилось в сферу литературоведения, критики, отчасти публицистики. В многочисленных выступлениях, статьях и брошюрах 50-х годов Мао Дунь под разными углами зрения разрабатывает проблемы идеологического роста работников литературы и искусства, укрепления связей писателей с жизнью и борьбой масс.

Щедро делясь своим опытом и обширными знаниями с молодыми писателями, Мао Дунь воспитывает в них требовательное, самокритичное отношение к собственному труду. Он и сам подает им пример, анализируя свои ранние произведения, говоря о недостатках и причинах, их породивших. В ряде содержательных работ по истории литературы китайской (о романах «Речные заводи» и «Сон в красном тереме», о творчестве Лу Синя) и мировой (статьи о Гоголе, Горьком, Чехове, Гюго) он ставит проблемы освоения классического наследия, прослеживает демократические и реалистические традиции в культуре прошлых веков.

Литературоведческая концепция Мао Дуня тех лет в сравнительно полном, хотя и популярном виде изложена в книге «Ночные заметки. Размышления о социалистическом реализме» (1958). Намерением автора было отстоять авторитет метода социалистического реализма перед лицом появившихся в Китае и других странах сомнений и возражений. Книга производит противоречивое впечатление. С одной стороны, автор вроде бы придерживается жесткой схемы «реализм против антиреализма», отказывает современным нереалистическим, особенно модернистским, течениям в какой-либо ценности. С другой же стороны, в ходе своего конкретного, часто тонкого и оригинального анализа он отходит от застывших формул и создает у читателя впечатление, что «реалистической» является любая хорошая литература, тогда как «антиреализм» — это просто плохие книги.

Известно, что первый период развития культуры КНР был насыщен шумными идеологическими кампаниями, направленными против объявленных вредными тенденций и их носителей. Кампании развертывались по указке самых высоких инстанций, их жертвами становились признанные мастера и молодежь, старые коммунисты и беспартийные. Уже вследствие занимаемого им положения Мао Дунь не мог не участвовать в этих кампаниях, не выступать с официально одобренных позиций. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что он при этом действительно думал, в какой степени был убежден в правильности предъявляемых критикуемым обвинений (хотя невозможно допустить, будто он верил, скажем, что Ху Фэн — известный прогрессивный литератор, ученик Лу Синя — являлся гоминьдановским агентом). Можно только сказать, что сам он в разжигании таких кампаний не участвовал, а в своих выступлениях старался не выходить за рамки принципиальных дискуссий.

В это время еще более окрепли дружеские связи писателя с советской литературой. Он много раз приезжал в нашу страну, встречался с собратьями по перу, интересовался новыми книгами и новыми концепциями, посещал театры и музеи. Выступая в 1959 году на Третьем съезде советских писателей, он говорил, что советская литература является «лучшим учителем и верным другом» и что другие народы черпают в ней духовные силы для борьбы за освобождение, за новую жизнь.

С начала 60-х годов ситуация в сфере китайской культуры становилась все более напряженной, усиливалось давление левацких установок. В конце 1964 года Мао Дунь перестал быть министром культуры. Позже прекратил свою деятельность Союз писателей. Затем разразилась «культурная революция», уничтожившая и культуру, и многих ее творцов. Сам Мао Дунь, защищенный особым распоряжением Чжоу Эньлая, физически не пострадал, но о творческой работе не могло быть и речи. Он жил, особенно после кончины жены, очень уединенно, лишь один-два раза в году присутствуя на официальных мероприятиях. Только по газетным упоминаниям об этом можно было узнать, что он еще жив.

Положение начало меняться лишь спустя десять лет: в сентябре 1976 года (месяц смерти Мао Цзэдуна) в центральной печати вновь появилась подписанная его именем заметка. Постепенно количество публикаций увеличилось: среди них были отклики на политические события, стихотворения в классическом стиле, отрывки из мемуаров, работе над которыми он отдавал оставшиеся силы. В конце 1979 года Мао Дунь участвовал в работе Четвертого съезда работников литературы и искусства. Там он выступал с докладом и был вновь избран председателем возобновившего свою работу Союза писателей. Писатель трудился буквально до последних дней своей большой жизни. 27 марта 1981 года его не стало. На траурной церемонии, в которой приняли участие высшие руководители партии и государства, прозвучали слова уважения и признательности китайского народа своему славному сыну.

В конце 1987 года Китайское общество изучения Мао Дуня провело международную научную конференцию, на которой был и автор этих строк. Участие в ней многочисленных ученых из самых дальних городов и провинций Китая и из ряда других стран, их содержательные и разнообразные по тематике доклады, оживленные дискуссии — все говорило о том, что творчество Мао Дуня не только вошло в сокровищницу китайской и мировой культуры нынешнего столетия, но и занимает определенное место в духовной жизни современного, меняющегося на наших глазах Китая.