Избранное - [124]

— Я! — закричал он, показывая свои натруженные руки, грудь, бедра, бесплодно изнуренные. — Я! — он принялся бить свое проклятое тело. — Я!.. — не в силах вымолвить больше ни слова, беспомощный, застыл он на месте.

Жена с плачем его покинула, а он рухнул на землю, залитую бурным потоком солнечного света.

Каин думал о своем младшем брате. Где сейчас Авель? Поднимается, наверно, по склону холма, гонит в поле стадо, а потом будет полеживать в тенистом лесочке. Поэтому он такой бледный. И руки у него белые, нежные. А волосы русые.

Каин то закрывал, то открывал глаза, но неизменно перед ним возникало лицо брата, бесконечно преображающееся, и он в страхе попытался отпугнуть призрак. Каин видел когда-то, как сладкое молоко капало из разинутого рта Авеля, а потом как он, маленький пастушок, мирно спал, голый и белотелый. Авель всегда был такой, мало изменился с годами, даже волосы не потемнели. Его, правда, постоянно опекали. Каину вспомнилось также, как путь им преградил вепрь; братишка вцепился в Каина, который своим телом его заслонил. Авель был меньше, слабей. А теперь толще. И очень ласково умел улыбаться. Вечно улыбался.

Он улыбался и тогда, когда отец, их отец, поцеловал Авеля в лоб, а его, старшего сына, оттолкнул от себя. Здесь, должно быть, кроется непостижимая тайна. Каин пробовал ее разгадать. Тщетно ломал голову… Он был поглощен воспоминаниями, в памяти всплыло детство, когда отец еще любил его. Как счастливо жили они тогда в этом огромном мире! Они вдвоем. Отец и он. Первый и второй мужчина. Не может все-таки быть, чтобы отец его разлюбил. Кто-то стоит между ними. Каин снова подумал о брате, увидел его улыбающееся лицо и почувствовал такую боль, что взвыл от отчаяния.

Веки все сильней жгло солнце… Когда-то им обоим приглянулась одна и та же девушка… Каин стиснул зубы, чтобы не закричать. Слюна во рту стала горькой и шипела на языке, как на тлеющих углях.

Позади хрустнула ветка. Сердце Каина неистово забилось. Он думал, это брат. Но это был лев, который спокойно посмотрел на него золотистыми глазами и пошел дальше.

Тот, кого он ждал, появился позже, тихо и незаметно. В руке Авель держал дубинку, с которой обычно пас скот; с вороватой улыбкой посмотрел он по сторонам и, убедившись, что поблизости никого нет, стал затаптывать борозды и трясти деревья, дубинкой сбивал с них зеленые плоды.

Каин вскочил на ноги. Его тень, как черная башня, протянулась по полю.

— Ой! — в страхе завопил Авель.

— Ой! — вскрикнул Каин, напуганный собственной яростью.

Каин обхватил брата железным кольцом своих рук, сжал в медных клещах бедер с такой страстью, словно впервые обнимал девушку. Он наслаждался своим неистовством. Оба стонали и вскрикивали, будто обменивались поцелуями, а сами дрались, отнимая друг у друга дубинку. Наконец она оказалась в руках у Каина, который оглушил ею брата по голове.

Лицо у Авеля стало красным, потом вдруг бледным. Удивительно, непостижимо бледным. Долго смотрел Каин на странную его бледность. Такой он еще никогда не видел. И не понимал, что случилось. Он позвал жену и сыновей, но они тоже не знали, что с Авелем. Приподнимали ему голову, руки, ноги, которые снова бессильно падали; распростертый на земле человек их больше не узнавал.

Каин почувствовал бесконечный покой и умиротворение от того, что это лицо перестало улыбаться…

Поздним вечером Каин, его жена и семеро их сыновей, Ирад, Мехиаель, Мафусал, Ламех, Иавал, Тувалкаин, Иувал, отправились в землю Нод.

Все вокруг окутывал мрак. В тучах пыли, которую поднимали их ноги, вились комары, саранча, летучие мыши и множество каких-то крохотных мошек; от них сгущался воздух. Люди задыхались.

После полуночи поднялся легкий ветерок и выглянула луна.

Тогда жена Каина, которая шла рядом с ним, закричала пронзительно, как пантера:

— Погляди! — и указала на его лоб.

— Что такое?

— Там, — беззвучно прошептала она: слова застревали у нее в горле.

— Здесь?

— Да. Пятно, кровь, отметина, — и огромными, широко раскрытыми глазами она уставилась на клеймо.

На заре Каин наклонился над зеркалом озера. На лбу его запеклась кровь. Зачерпнув ладонью воды, он смочил лицо и смыл пятно, от которого не осталось и следа.

Потом они зашагали уже более уверенно, быстро и, когда солнце достигло зенита, пришли в новую землю. Каин упал на колени. Вдали темнели леса, бежали реки, вокруг простирались тучные пастбища и плодородные поля. Впервые почувствовал он, что сам себе голова, и с облегчением вздохнул.

Больше не думал он о покинутом крае. И о райских кущах, которых лишился его отец. Он не щадил сил, добиваясь, чтобы новая земля как можно лучше плодоносила, и в этом находил себе помощников. Семья его все увеличивалась. У него рождались сильные и здоровые мальчики, похожие на отпрысков бога, и бледнолицые девочки, которые, совокупляясь с мужчинами, плодили ему внуков. Их покой ничто не нарушало. Лишь изредка раздавались в горах предсмертные вопли белокурых людей: их всех до одного убили смельчаки. Мехиаель, Мафусал и Ламех охотились на диких зверей, Иавал разводил скот, построил город и раскинул шатры для многочисленных потомков. А Тувалкаин прекрасно ковал орудия из меди и железа. Они жили, ели и спали, убивали и совокуплялись — были счастливы.