Избранное - [45]

Все мы смертны. И смерть приходит всего раз. Так стоит ли дрожать над каждым днем?

Итак, я решился на рискованное предприятие. И оказалось, что после тайфуна немало других людей, доведенных до крайности, тоже готовы на все. Вот почему мне неожиданно удалось купить готовый дом, и очень дешево, дорогой Ким. Деревянный дом, и всего за три сотни. Настоящая цена ему не меньше пятисот! Мне здорово повезло. Мы подсчитали, что бамбуковая хижина и то обошлась бы нам в двести донгов.

Человек, который его мне продал, был вдовец, обремененный маленькими детьми и кучей долгов. К тому же игрок. Накануне он проиграл около двухсот донгов, и его осаждали кредиторы. В другое время он сумел бы расплатиться, продав урожай с нескольких шао сахарного тростника, но тайфун все уничтожил. Бедняга сам разыскал меня и сказал:

— Я слышал, вы собираетесь строить дом, но сейчас даже бамбуковая хижина обойдется не меньше чем в двести донгов. Добавьте немного и купите у меня настоящий дом.

— Сколько же вы за него хотите?

— Ровно три сотни!

Цена была до смешного низкой. Но человек не шутил, и я почувствовал себя неловко.

— Зачем же вы его продаете?

— Надо, и продаю!.. В картах здорово не повезло, но я им еще покажу! С деньгами это совсем не трудно. Продам дом, и, когда в кармане будет несколько сотен, тогда мы еще посмотрим, кто кого!..

«Безумец, — подумал я, — на что он надеется! Я иду на риск потому, что мне негде жить, а он — ради сомнительных шансов на выигрыш. Купить у него дом — значит погубить его. Но если этого не сделаю я, то найдется другой. Этот человек все равно обречен». Понимая это, я не решался первым вонзить в безумца нож и, сам не знаю, искренне или просто для очистки совести, попытался отговорить его:

— Я думал, вы хотите начать какое-нибудь дело или вам дом не нравится… Если же вы собираетесь играть на вырученные деньги, то лучше воздержитесь. Ведь неизвестно, повезет ли вам. Вдруг снова проиграете? Игра — это такое дело…

— Ну, это как сказать, — возразил он. — Мне не везло только потому, что я играл по маленькой. А с крупными ставками ни за что бы не проиграл! Знаете, почему я пришел именно к вам? Потому что знаю, что вы уже кое-что скопили. А коль не хотите, могу предложить другому!

Я задумался. Раз уж он твердо решил погибнуть, пусть гибнет. Какое я имею право запрещать? Ведь действительно, не продаст мне, продаст другому. Только дурак может упустить такой случай. И я решился.

Немало пришлось мне побегать в поисках денег. В одном месте я брал в долг из расчета пяти процентов, в другом соглашался платить шесть. И, наконец, рискнул даже на восемь… Через день нужная сумма была у меня в кармане. Мы оформили сделку, и я уплатил деньги. Жена тотчас же отправилась нанимать рабочих, чтобы на следующий же день разобрать дом и перенести его на наш участок.

Но найти рабочих оказалось не так-то просто. После тайфуна плотники были нарасхват. Прошло несколько дней, а дом по-прежнему стоял на месте.

— Вам нужно поторопиться, — сказала одна из наших дальних родственниц, зайдя как-то вечером в дом моего тестя, — у этого типа уже ничего не осталось. Как только он вышел от вас, его окружили дружки, — они пронюхали, что он получил деньги за дом, и в первую же ночь нагрели его на сотню, если не больше. Этот тип кругом в долгах, еще удерет куда-нибудь, не расплатившись с кредиторами. И если вы к тому времени не перевезете дом, у вас могут быть неприятности.

Родственница была права, такое действительно могло случиться. Помедли я еще немного, и дома мне не видать. Документы, правда, уже оформлены, но денег не осталось ни гроша, и если начнется тяжба, нечем будет платить издержки. Надо торопиться…

На другой день, когда я вместе с рабочими пришел в мой новый дом, его бывший хозяин валялся на бамбуковом топчане, покрытом рваной грязной циновкой. Возле отца прямо на земле сидел его сынишка и, вцепившись в ножку топчана, громко стонал. С утра у него болел живот. Сестра, которая была постарше, ругала брата, сопровождая каждое слово громким шлепком. Я поздоровался. Хозяин, почти не разжимая губ, нехотя ответил. Мы искоса взглянули друг на друга, словно два врага. Отчего же это? Я не смел посмотреть и на его детей. Мне было стыдно за себя…

— Не могли бы вы поторопиться с перевозкой вещей, рабочие должны приступать к разборке, — сказал я, не поднимая глаз.

— А что тут, собственно, перевозить? — горько усмехнулся бывший хозяин. — Разве что эту кровать? Выбросьте ее на улицу и приступайте к делу! Ну-ка пошевеливайтесь! — приказал он детям. — Ступайте к дяде Ви, он приютит вас на ночь!

Пинки и окрики сестры возымели наконец свое действие. Мальчик с трудом вскарабкался ей на спину, и она поплелась с ним к дяде, продолжая что-то сердито ворчать себе под нос, а братишка не переставал реветь. Плотники полезли на крышу и начали первым делом сбрасывать кровлю. Я уселся во дворе, наблюдая за их работой.

Через некоторое время девочка вернулась одна без брата и стала смотреть, как разбирают дом.

Я разглядел ее поближе. Она казалась такой худенькой и болезненной: руки и ноги — совсем тоненькие, хмурое лицо было не детски серьезным; передние зубы торчали, приподнимая верхнюю губу. Я почувствовал щемящую жалость, вздохнул и, сам того не желая, заговорил с нею: