Избранное - [44]

Не стоит возражать, дорогой друг! Мы должны уметь говорить правду в глаза. Я догадался обо всем. Я прекрасно знаю, что, пожав руку ребенку, ты сразу подумал о мыле и тазе с чистой водой… Поверь, я не обиделся бы, скажи ты об этом прямо. Но ты сдержался.

«Твой дом не так уж плох. Здесь можно жить вчетвером, даже впятером», — сказал ты, оглядывая мое жилище. Что оставалось мне на это ответить? Ничего. И я улыбнулся. Пока я искал, куда бы усадить гостей, жена унесла ребенка к соседям. Я поднял противомоскитную сетку, и гости смогли усесться на кровати. Двоим, однако, пришлось остаться на ногах.

После недавних ливней вечер, к счастью, выдался сухой и теплый. Ужинать мы могли прямо на дворе, и я разостлал на земле циновку, но чтобы сесть на нее, вам пришлось снять туфли и даже брюки.

«Не беда! Аппетит не пропадет!» — говорили вы, и каждый старался держаться как можно непринужденнее. Вы делали это во имя дружбы, желая утешить меня. Убогое жилище не стоит, мол, того, чтобы из-за него огорчаться. Я и сам пытался убедить себя в этом, однако не мог. Всю ночь я не спал, терзаясь раскаянием и осыпая себя упреками.

«Видимо, мне еще долго придется страдать, — думал я, — потому что неизвестно, когда я смогу построить новый дом, хоть немного чище и просторнее!» Я буквально надрывался на работе. Я медленно убивал себя, чтобы скопить денег. Но человеческие силы имеют предел, а цены растут беспредельно. Бамбук и доски становятся дороже изо дня в день, из месяца в месяц. И цель моя отодвигается все дальше. Сначала я решил израсходовать на покупку дома двести донгов, но не успел скопить и половину этой суммы, как цены выросли. Теперь уже требовалось не меньше трехсот. Взять в долг под проценты я не решался, зная по опыту, чем это кончается. И без того половина заработка уходит у меня сейчас на уплату процентов по старым долгам. Влезешь в одни долги, не успеешь рассчитаться, глядь, уже появляются новые… Нет, это равносильно гибели!

Но вот случилось непредвиденное. В первых числах сентября налетел тайфун, и нам пришлось покинуть дом, чтобы укрыться в безопасном месте. Дочурка, еще не совсем оправившаяся от болезни, сидела у меня на спине. Жена с малышом брела сзади. Ветер валил с ног, струи ливня, словно бичи, хлестали по лицу. Большим ножом я обрубал ветки на упавших поперек тропинки деревьях, но что можно было поделать с острыми шипами? Они были повсюду: под ногами, справа, слева, казалось, даже валились с неба. Шипы вонзались в ноги, царапали нам щеки, но скоро мы перестали их замечать. Мы шли и шли, онемев от холода, от усталости, не понимая, живы мы еще или уже мертвы. Жена несколько раз падала. Наконец, совершенно обессиленные, мы добрались до дома ее родителей. К этому времени девочка наша посинела от холода, а мы с женой так закоченели, что не могли вымолвить слова. На наше счастье, в доме уже развели огонь, и мы сразу подсели к очагу. Старики тем временем хлопотали и суетились вокруг детей. Прошло немало времени, прежде чем мы обсохли и отогрелись.

К утру ветер утих. Оставив малышей у деда с бабкой, мы вернулись к своему жилищу. Дома больше не было! Он рухнул на землю, словно древний старик, которого не держат больше ноги. Разве заставишь такого подняться? Да и что можно требовать от бамбуковой хижины, к тому же старой и ветхой, которая на своем веку знала еще до меня трех хозяев? Она была вправе рухнуть от первого сильного ветра, что уж говорить о тайфуне! Да, наш дом служил нам верой и правдой, пока у него хватало сил, — было бы неразумно требовать от него большего. Я все прекрасно понимал, но легче от этого не становилось. Ведь есть же, думал я, старики, которые боятся смерти, потому что знают, что детям не на что их похоронить. Почему же наш дом не вспомнил об этом? И надо же ему развалиться именно сейчас, когда у нас так трудно с деньгами. Жена разрыдалась. На мои глаза навернулись слезы. Мне вдруг стало жаль дома. Такое чувство, наверное, испытывает муж, потерявший нелюбимую жену. Впрочем, это я говорю так, для красного словца. В действительности же мне было жаль самого себя. Неожиданно я оказался бездомным. Мало того, от сада тоже ничего не осталось. А ведь сколько денег было потрачено, сколько пота пришлось пролить, чтобы вырастить бетель и сахарный тростник! Все пошло прахом!

Но, как говорят, не бывать бы счастью, да несчастье помогло. Эта мысль утешила меня после нескольких дней уныния. Что бы ни случилось, а жить надо… Как ни верти, а крыша над головой нужна. И нечего роптать на небесного владыку, тем более что он не очень-то прислушивается к нашему ропоту.

Я заставил себя улыбнуться и сказал жене: «Ну ладно, погоревали, и хватит. Рухнул — туда ему и дорога. Может, это к лучшему. Иначе мы никогда не соберемся построить новый. Теперь, по крайней мере, другого выхода нет».

И это была сущая правда. Нельзя же в самом деле жить под открытым небом. Мы подсчитали, во сколько обойдется покупка бамбука и оплата рабочих. Придется, видимо, занять под проценты. Если другого пути нет, значит, нечего и раздумывать. Буду работать еще больше, только и всего. Что же, скорее умру. Годом раньше, годом позже — не все ли равно!