Избранное - [321]
— Выселки Крам мы защищать не можем, — сказал отставной капрал, тот самый, который уже раз отличился в деле у лесопилки. — Придется бросить им этот кусок — даст бог, подавятся…
Они послали за помощью и в Медведёво, велели передать, чтоб на подмогу шли все, у кого есть руки, ноги да какое-никакое оружие, да чтоб шли без промедления, если там остался еще кто-нибудь из партизан, наших солдат, милиционеров или хотя бы венгерских перебежчиков. Это было единственное, что они успели сделать, после чего отошли за выселки и залегли за высокой насыпью на перекрестке дорог.
А немцы уже тут как тут! Подоспели по старой дороге, вступили в выселки без единого выстрела. Представьте, как это их приободрило! Они ведь наверняка ждали встречного огня и пальбы из засад, и мало ли откуда еще, ждали трудного боя — и вот ничего!
Конечно, это их ни на минуту не обмануло: они отлично знали, куда явились. Информацию они получали точную.
Рассыпались по домам — и пошло! Хорошо, если где хозяин оказывался на месте. А где были одни женщины с детьми — тут начиналось божье попущение.
— Где твой муж? — наскакивали они на бедную женщину. — Говори! Ага, в партизанах!
Перерывали весь дом, вспарывали перины, искали оружие. Хватали все, что имело для них хоть какую-то цену. Грабили, милый мой, не хуже татарской орды, а над плачущими женщинами да детишками только измывались. Легко им было — сопротивления-то никакого! Руки-то развязаны, вот и давали они людям предметный урок.
Тем временем наши восемь милиционеров лежали за насыпью, и предоставляю вам вообразить, каково им было. Как чесались у них руки! Эх, стрельнуть бы, показать немчуре, что они тут! Да на что — только раздразнить… Немцы и так были злы, как осы.
Чтоб не испытывать ваше терпение, скажу, что в Медведёво наскребли-таки небольшой отряд вооруженных молодцов. И они подошли — осторожненько, залегли на склоне выше выселок, укрываясь на опушке. И стали ждать.
Бог весть, что думали надменные швабы! Быть может, они вообразили, что колесо счастья повернулось, и им снова предстоит победный марш по странам, которые они уже потеряли. Что снова можно будет грабить и убивать. И что путь их будут освещать пожары. Только так и могу я себе объяснить их поведение. Потому что, если не их самонадеянность, что еще могло толкнуть их поджечь лесную контору? Догадались ли они, что оттуда поддерживается телефонная связь с партизанами? Или кто-нибудь им это выдал? Да нет, не поверю.
Так или иначе, здание горело, и наши смотрели, как клубится и переваливается по-над крышами черный дым. Они слышали шум, доносились до них крики женщин и плач перепуганных детей…
И тут один из них глянул в сторону деревни и что же он видит? По берегу речки, путаясь в глубоком снегу, спешит какой-то человек. От вербы к вербе, от ольхи к ольхе — скок да скок… Явно старался, чтобы немцы его не заметили. Это был Стрмень. Опять в руках у него был короткий карабин, и он чувствовал себя по-прежнему милиционером, и бежал спасать свои выселки. Плюхнувшись к нашим за насыпью, он ошеломил их известием:
— Ни шагу назад! Русские в деревне! Придут!
— Скорее бы!.. Смотри!
Капрал показал рукой на середину выселок — там из клубов дыма как раз вырвались яркие языки пламени.
— Слава богу, ветра нет… Ах ты, чтоб тебя, что ж это делают, сволочи? Куда собрались?
Там, где дома расступились и видна была дорога, немцы строились в колонну. Готовились в поход по другим выселкам нашей округи, чтобы и там бесчинствовать, доказывая, что они все еще хозяева мира.
Тут наши ребята взяли их на мушку:
— Огонь!
И пошло! Пули посыпались с перекрестка. Немцы, не ожидавшие стрельбы, рассеялись во все стороны и, укрывшись по домам, стали отстреливаться. Ах, очень скоро заметили они, что нападают на них не с одной стороны: пули летели не только с дороги, но и со склона над выселками, и из перелесков: одним словом, стреляли им не только в лоб, но и в спину. Это дали о себе знать те, кто прибежал из Медведёво.
Чем меньше было наших, тем смелее должны были они действовать. Перебегая от леса к канавам, к насыпи узкоколейки, они подбирались все ближе и ближе к домам, в которых забаррикадировались немцы.
А лесная контора горела как свеча.
Жаль, не могу ни слова сказать, что думал и что переживал милый наш герой Мишко Стрмень. Только вряд ли он в ту пору занимался арифметикой. Скорее всего, думал он об отце, ушедшем в бой. Но если бы только Мишко мог подозревать, что сейчас творится в школе, наверняка подумал бы и о ней, хоть теперь! Почему? Сейчас скажу.
В доме учителя как раз ждали, что отелится корова. Бог ее знает, зачем она выбрала такое неподходящее время, но ничего не поделаешь — корова лежала без сил, то и дело подергивалась и жалобно мычала.
— Сходи-ка, взгляни, как она там, — сказала учительница.
Такой момент, конечно, упускать нельзя. И вот учитель выбегает во двор — и наталкивается на три немецких автомата!
О господи, вот это сюрприз! Учитель мгновенно забыл и думать о корове, подошел к офицеру и, состроив дружеское лицо (это когда кругом кипела схватка не на жизнь, а на смерть!), скоренько припомнил несколько немецких слов:
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Абрам Рабкин. Вниз по Шоссейной. Нева, 1997, № 8На страницах повести «Вниз по Шоссейной» (сегодня это улица Бахарова) А. Рабкин воскресил ушедший в небытие мир довоенного Бобруйска. Он приглашает вернутся «туда, на Шоссейную, где старая липа, и сад, и двери открываются с легким надтреснутым звоном, похожим на удар старинных часов. Туда, где лопухи и лиловые вспышки колючек, и Годкин шьёт модные дамские пальто, а его красавицы дочери собираются на танцы. Чудесная улица, эта Шоссейная, и душа моя, измученная нахлынувшей болью, вновь и вновь припадает к ней.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.