Избранное - [10]

Шрифт
Интервал

(1953)

ТРИОЛЕТ

Зашумели тихие долины,
Очи мертвых словно розы дышат.
Мой суровый сон виденьем вышит:
Зашумели тихие долины,
Словно голос, звездный и невинный,
И шумят, и наших слез не слышат.
Зашумели темные долины,
Очи мертвых словно розы дышат.
Я зову луну, мою подругу,
Слушать тех, чья речь в земле слышна.
Звездная задумалась страна.
Я зову луну, мою подругу,
В теплый смех я окунаю руку.
Как снежинки, реют имена.
Я зову луну, мою подругу,
Вспомнить тех, чья речь в земле слышна.
Перевод Г. Ратгауза.

ОНИ НЕ УВИДЯТСЯ БОЛЕ…

В сладости спелой малины
Мы неразлучны с тобой.
В тишине и в громе пучины
Мы неразлучны с тобой.
Смертельные скроются годы,
Но мы неразлучны с тобой.
Под куполом грозной природы
Мы неразлучны с тобой.
Наша жизнь — развеется дымом,
Но мы неразлучны с тобой.
В объятье нерасторжимом
Мы навек неразлучны с тобой.
Сорву я с губ твоих вести
(О, мы неразлучны с тобой!)
Любви и праведной мести.
И я, как прежде, — с тобой.
Любовь сожгла не напрасно
(О, мы неразлучны с тобой!)
Все дотла, самовластно и страстно,
И мы неразлучны с тобой.
Хлеб, вино и день голубой
Меня обручили с тобой.
*
Но ушли эти годы. О, сердца глухие откосы,
Где черные кони часов пасутся… В тиши деревень
Одичали живые ограды и поздние выпали росы.
Из обреченных лесов к путнику движется тень.
Вот она веет все ближе. В закатный час, по дорогам
Караулит детей, чтобы их во мрак увести.
Только мертвые спят, от зимы не очнувшись, в январском и строгом
Нерушимом покое, и гравий над ними хрустит.
Ораторов алое слово забыли усталые губы.
Тень надвигается ближе. Цветы на штыке
Завяли давно, и только холодные трупы
На гриве волны уплывают по черной реке.
Мы опустимся вниз на незримых весах этой тени.
Незнакомым знакомцем тень уходит. Останется боль.
Мы застонем в ночи от старых ран и видений,
Но сегодняшний день на раны посыпал нам соль.
Сегодняшней ночью тем ранам уже не закрыться,
И завтрашней ночью те раны будут болеть.
Я понял знаки твои, ночная зарница.
Я вижу знаки твои — отныне и впредь.
Перевод Г. Ратгауза.

КОГДА ОГОНЬ В ЗОЛЕ ШЕВЕЛИТСЯ…

Когда огонь в золе шевелится
И церковный колокол бьет,
Выступают из сумерек лица,
И я знаю уже, кто войдет.
Безучастные улицы глухи,
Отзвучали шаги. Я один.
И опять знакомые духи
Мне кивают из-за гардин.
Они горбятся в узкой нише,
Где темнеют большие холсты.
Шевелят они желтых книжек
Источенные листы.
В их ясных перстах заалели
Астры. Под их рукой
Вечные кудри метели
Вплетаются в волос мой.
Чуть заметным дымком они дышат,
Будто скрипка, манят меня,
И свои иероглифы пишут
На пепле вчерашнего дня.
Мои лампы давно потускнели
Под этим дымком голубым.
Они улыбаются еле-еле,
И я улыбаюсь им.
Я знаю вас поименно,
Как мой рот, что горек и сжат,
Как синий глаз цикламена,
Как мой давнишний клад,
Как все, что сбыться не может,
Как список моих потерь.
Я знаю тот век, что прожит,
И тот, что стучится в дверь.
Давно во дворах огромных
Скулят полоумные псы.
Давно стучат в горенках темных
Столяры. В такие часы
Грозная, с белой кокардой,
Обходит город луна,
Стоит над старой мансардой
И гостя зовет она.
Но я очнулся снова,
Я с тобою и с ним навсегда.
Послушны заклятью слова
Хлеб, соль и вода.
Туман, неприветлив и низок,
Клубится над дорогой ночной.
Тебе и ему я близок,
Так будьте же рядом со мной.
Перевод Г. Ратгауза.

ПЕПЕЛ БИРКЕНАУ

Как ветер, как рой насекомых,
Как свежий ночной холодок,
Как облаков невесомых
Густой предрассветный поток,
Как скудная пища больного,
Как бабочки легкой пыльца,
Как в песне случайное слово,
Как снег на губах мертвеца,
Как в зыбкой воде отраженье
Мерцания звездных лучей, —
Легко, невесомо забвенье,
Как облако или ручей…
Над ржавою гнилью оврага
В смешении света и мглы,
Как клочья истлевшего флага,
Взметаются хлопья золы.
На трактах, телами мощенных,
Господствует чертополох.
Но в пепле неотомщенных
Отмщенья огонь не заглох.
Чтоб мы, вспоминая о прошлом,
Очистились в этом огне,
Земля, прилипая к подошвам,
«Запомни!» — взывает ко мне…
Как слово прощанья, прощенья,
Как тяжесть чугунной плиты,
Как накануне решенья
Внезапный прилив немоты, —
Так тяжко воспоминанье
О них, кого больше нет…
Погибшие в газовой бане
Любили любовь и рассвет,
Стихи и ночные аллеи,
Где слышен дроздов разговор.
О память! Она тяжелее
Громоздких гранитных гор…
Но тех, кто хранит эту память, —
Их много, им нет числа.
Та память убийц достанет
Из всех нор, из любого угла.
Серый пепел витает над нами,
Мечется ветер сквозной,
Серыми семенами
Засеяв простор земной,
Чтоб внукам в предостереженье
Посев тот однажды взошел,
Чтоб легок он был, как забвенье,
Как память людская, тяжел.
Чтоб, глядя на эти всходы,
Миллионы людей земли
Во имя любви и свободы
От гибели мир берегли.
Ведь те, кто поверил в надежду,
Не устрашатся угроз.
В зеленую чудо-одежду
Рядятся ветви берез.
И голуби — шумные звенья —
Плывут над холмами золы,
Легки, как людское забвенье,
Как память людей, тяжелы.
Освенцим — Биркенау, лето 1949 года
Перевод Л. Гинзбурга.

СМЕРТЬ ПОЭТА

Памяти Иоганнеса Бехера

Осень в наших садах. Падают яблоки,
Прерывая напев, и содрогнется лес,
Когда северный ветер
Сокрушит мертвецов лесных.
Ибо в этом закон: пасмурным сумраком
Сон грядет, и томит жажда великая,
В тишину погружая,
Когда пламенный день померк.
Вместе с ветром они тоже летят на юг.

Еще от автора Стефан Хермлин
Вечерний свет

В книге представлены лучшие прозаические произведения одного из крупнейших писателей-антифашистов ГДР: от новелл и очерков 50-х гг. до автобиографической повести «Вечерний свет», опубликованной в 1979 г.


Я знал, что каждый звук мой — звук любви…

Стефан Хермлин — немецкий поэт и прозаик, лауреат премии имени Генриха Гейне и других литературных премий. Публикуемые стихи взяты из сборника «Стихи и переводы» («Gedichte und Nachdichtungen». Berlin, Autbau-Verlag, 1990).


Рекомендуем почитать
Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.


Терпеливый Арсений

«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».


От рассвета до заката

В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.


Избранное

Вилли Бредель — известный немецкий писатель нашего столетия, один из зачинателей литературы Германской Демократической Республики — являет редкостный пример единства жизненного и творческого пути.


Избранное

Луи Фюрнберг (1909—1957) и Стефан Хермлин (род. в 1915 г.) — известные писатели ГДР, оба они — революционные поэты, талантливые прозаики, эссеисты.В сборник включены лирические стихи, отрывки из поэм, рассказы и эссе обоих писателей. Том входит в «Библиотеку литературы ГДР». Большая часть произведений издается на русском языке впервые.


Война

Книге «Война» принадлежит значительное место в истории европейской литературы. Она вышла в свет в 1928 году, имела огромный успех и сделала широко известным имя ее автора Людвига Ренна (1889–1979), одного из наиболее интересных писателей в немецкой литературе XX века.«Война» — это рассказ героя о первой мировой войне, начиная с первого дня мобилизации и до возвращения на родину побежденной немецкой армии.


Повести и рассказы писателей ГДР. Том I

В этом томе собраны повести и рассказы 23 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, во и в мировой литературе.Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение сегодняшней действительности ГДР, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.